Седьмой урок

— Ну, и что ж. Она добрая. И очень богатая. Приехала с Урала… — одно цеплялось за другое, цепочкой, и Янка уже не могла остановиться — …Там, знаешь, сколько угодно всяких разноцветных самоцветов! Правда, красивое колечко?

Янка подняла руку, и кольцо едва заметно скользнуло на пальце.

«Ничего, — подумала она, — не спадет!»

— Но это мужской перстень.

— Ну, так что ж. Сейчас очень модно. Сейчас девчонки даже часики мужские носят. Очень здорово.

— Не нравится мне это кольцо.

— А мне нравится.

— Гадючка с зелеными глазами.

— А мне нравится.

— У школьниц — кольца!

И мама принялась вспоминать, как девушки в ее время… И как все они трудились, стремились, гордились. Мама много раз рассказывала об этом, Янка заучила наизусть, но тем не менее всякий раз внимательно выслушивала, благоговейно склонив голову.

— Килина! — позвал из соседней комнаты отец. — Отложи, пожалуйста, разговор. Мы и так опаздываем к Мартыновым. Никогда не завяжешь пульку по-человечески.

И они заспешили к Мартыновым.

Весь вечер Янка носилась с перстеньком, играла, словно котенок.

Но потом все чаще стала замечать, что перстень не по руке, скользит на пальце, вертится, а когда мыла руки, упал в умывальник.

А тут еще на вечеринке у соседей подружка бросила небрежно:

— Где ты выдрала это колесо? Допотопщина.

— А мне нравится!

— Может, ты и права, — обдумывала что-то подружка, — может, откроешь новую моду.

И уже откровенно любовалась колечком.

В этот вечер Янка ни разу не вспомнила об Арнике. Наверно, потому, что было очень весело.

На прощанье подружка — щеголеватая девица, распевающая романсы утробным басом, — шепнула:

— Завтра у нас мировая вечеринка. Знаменитые мужики придут. Два физика и один локатор. Понимаешь, школа кончается, надо к жизни относиться сознательно.

Янка так и не рассталась с перстеньком и спать улеглась, крепко зажав его пальчиком: может, до утра палец распухнет и станет лучше держать кольцо.

Ночью привиделось ей худенькое, потемневшее лицо с маленькими, как осенний дождь, слезинками, застывшими в глубоких морщинах.

Янке стало не по себе, но потом пришло на выручку короткое привычное слово:

— Подумаешь!

Сказала себе: «подумаешь!» и ни о чем не стала думать. Повернулась, уткнулась носом в ковер, уснула безмятежно.

Максимчуку казалось, что весь класс украдкой наблюдает за ним и Янкой, в каждом взгляде угадывалось любопытство. Он сторонился ребят, разговаривал неспокойно, повздорил с товарищами, урок отвечал неважно. Учитель оценки в журнале не выставил, а только напомнил всем, как надо распределять время перед экзаменами.

И в этот день Арник не ждал Янку под старым каштаном, встретил случайно — Янка стояла у театральной афиши рядом с какой-то лохматой девицей в красной, крупной вязки, похожей на кольчугу кофте.

— В кино собираетесь? — спросил Арник.

— Ничего не в кино. Так себе, о жизни разговариваем.

— О жизни — это полезно…

Впервые эту девицу Арник увидел минувшей осенью, на танцплощадке. Девушки кружились вдвоем — было еще рано, ни оркестра, ни публики — разучивая какой-то лихой танец. Арник подозвал Янку:

— Кто эта дикая девуля?

— Подруга моей подруги.

— Что у вас общего? И, между прочим, как ты попала на танцплощадку?

— Так же, как ты, вход свободный.

— Ничего мне не сказала…

— А мне в милиции сказали, что я самостоятельная. И даже с паспортом поздравили.

Однако с подружкой Янка распрощалась и весь вечер посвятила Арнику. После того лохматая девица на глаза Максимчуку не попадалась.

А сейчас вот, у афиши, в красной кофте на фоне желтого афишного пятна: «Цирк. Последние гастроли».

— Если о жизни, это полезно… — Арник не договорил: приметил на руке Янки кольцо — золотистая змейка с хитрыми глазками. В школе этого кольца у Янки не было. Весь последний урок Арник смотрел на ее руки, ему нравились нежные руки с тонкими, красивыми пальцами.

Янка перехватила взгляд Максимчука.

— Ну, прощай, — Вика, — кивнула она подружке, — все, как договорились.

— Минутку, — остановила ее девушка в красной кофте и обратилась к Арнику: — Извини. Берем минутку!

Она отвела Янку в сторону:

— Опять этот парень. Что за тип?

Янка смутилась:

— Да так, школьный товарищ.

— Аккуратный цыпленочек. Приведи когда-нибудь на вечеринку. — Вика удалилась, раскачивая узкими бедрами.

— Чучело, — буркнул ей вслед Арник, — кто она? Ну, говори, кто?

— Я же сказала: общая знакомая.

— Ненавижу таких, общих!

Он смотрел на Янку так, будто старался что-то понять, будто в чертах ее лица заметил непривычное.

— Я сразу угадываю, когда ты бываешь у этих общих. Совсем другие глаза. Чужие! И говоришь со мной иначе. И думаешь, наверно, по-другому.

— Брось, Андрюшка… Не надо слишком глубоко в глаза заглядывать. Страшно станет.

Янка еще в шестом классе изобрела для Андрея красивое имя: Арник. И теперь только изредка, невзначай, обмолвится, вспомнит человеческое — Андрей.

— Смешной ты, Арник! Какой-то такой — мужичок с ноготок. С тяжелыми дровишками. Из леса, вестимо…

— Ты снилась мне Дюймовочкой, которую похитила отвратительная болотная жаба.

Ресницы Янки дрогнули, глаза стали жалостливыми, она хотела что-то сказать, но Арник перебил: