Седьмой совершенный

– Вон, - сказал сторож, указывая рукой, - иди туда, лавка Ибн Лайса, третья справа, ему сегодня нужен работник.

Имран вздохнул и поплелся к лавке Ибн Лайса, ему уже было все равно, он даже почувствовал облегчение,от того, что за него что-то решили.

– Хоть бы спасибо сказал, - крикнул сзади сторож, - скотина неблагодарная.

Имран, не оборачиваясь, поднял руку в знак благодарности.

Лавка была закрыта, но едва Имран стукнул в ставни, как послышался бодрый голос и появился хозяин. Ибн Лайс оказался тучным человеком с красной бородой.

– Поденщик? - спросил он.

Имран кивнул, не вдаваясь в подробности. Он чувствовал озноб и, напрягая тело, пытался унять дрожь.

– Пять дирхемов и обед, согласен?

Имран кивнул.

– Заходи.

Имран вошел в лавку.

– Вон мешки в углу, это соль. Выноси пока их на улицу под навес, сейчас подвода подойдет, в Самарру хочу отправить, у шурина в лавке пусто, просил подбросить товару. Погрузи на телегу, потом дам другую работу.

Имран кивнул и принялся за работу. Он перенес все мешки на улицу, затем погрузил их на подъехавшую арбу. Потом подошла другая арба с товаром, и Имран разгрузил ее. Так он проработал полдня, и его позвали обедать. На кухне, куда его отвела повязанная платком голубоглазая девушка, горел очаг и Имран сел поближе, надеясь согреться. Девушка дала ему тарелку, на которой лежали хлебная лепешка, кусок вареной тыквы и сыр.

– У вас что, пост? - спросил Имран, обозрев содержимое тарелки.

Девушка прыснула и убежала. Через некоторое время Имран услышал, как она сказала:

– Отец, я побегу, меня отпустили только забрать вещи.

Хозяин лавки что-то ответил, но что именно Имран не разобрал, так как в это время заговорила хлопотавшая на кухне женщина.

– Пост, - ворчливо сказала она, - у них каждый божий день пост, второй месяц жалование не платит. Брали кухаркой, а я и стираю и убираю, жена у него умерла, а детей куча, раньше хоть старшая дочка помогала, а он ее в прислуги отдал, и я теперь одна надрываюсь. Тебе, парень, сколько за работу обещали?

– Тебя это не касается, - буркнул Имран. Женщина ему не понравилась. Насилу проглотив кусок хлеба с сыром, он отставил тарелку, опустил голову на руки, а руки на колени. Ему было худо. В горле торчал какой-то кусок, причинявший боль при сглатывании, и он никак не мог согреться. Имран закрыл глаза и тут же провалился в мгновенный сон, где почему-то увидел Рахмана, телохранителя Абу Абдаллаха, который показывал, как надо двигаться в драке с несколькими людьми, чтобы держать всех в поле зрения.

Локоть Имрана соскользнул с колена и, роняя голову, он очнулся.

Кухарка, подойдя ближе, взглянула ему в лицо и сказала:

– Мужчина, кажется, у тебя жар, ты болен?

– Кажется, - едва слыша свой голос, ответил Имран.

– Эй, работник, где ты там?

Имран поднялся и пошел на зов.

– Не туда, - сказала кухарка, - выход вон там.

Ибн Лайс отвел Имрана на склад и принялся объяснять, что делать, но вдруг послышался чей-то истошный крик и слова: "Отец, отец". Торговец сделался бледен, говоря: "Господи, спаси и помилуй", выскочил наружу, откуда вскоре донеслись возбужденные голоса, а затем звук смачной оплеухи. Немного помедлив, Имран выглянул, и глазам его предстала следующая картина. Двое мужчин наскакивали на торговца, за спиной которого пряталась его дочь, та самая голубоглазая девушка, которая недавно принесла Имрану еду.

Имран вышел, надеясь своим появлением разрядить обстановку. Его это, конечно, не касалось, но и сидеть на складе, делая вид, что ничего не слышишь, было бы трусостью.

– Хозяин, - вежливо сказал Имран, - не нуждаетесь ли вы в моем участии?

– Не надо, - сказал Ибн Лайс, скосив глаз на работника. Защищая свою дочь он все же боялся преступить пределы дозволительные торговцу-иудею, живущему среди мусульман, и надеялся, что негодяи, приставшие на улице к его дочери угомонятся, отвесив ему пару оплеух.

– Эй ты, недоносок, - сказал один из мужчин, обращаясь к Имрану, зайди в свою конуру и не высовывайся.

Имран ощутил знакомое возбуждение и улыбнулся. Как давно он не ощущал этого пьянящего чувства!

– Иди сюда, сын потаскухи, - сказал Имран, ему стало вдруг легко и недомогание как рукой сняло, - иди сюда.