Седьмой Совершенный

— Обычно так говорят о том, кто вообще не существует, — не успокаивался Имран.

— Ты слишком дерзок для гостя, — не выдержал жрец.

— Прости, — миролюбиво сказал Имран, — моя любознательность обидела тебя. К сожалению, я не могу ждать.

Имран замолчал. Он вдруг почувствовал сильную слабость, на лбу и висках выступила холодная испарина. Когда приступ откатил, он ощутил острое чувство голода.

— Не найдется ли здесь какой-нибудь еды? — попросил он.

— Конечно, найдется, — доброжелательно ответил жрец, — но у нас не принято есть в одиночку. Наши трапезы совместные, потерпи до захода солнца, вернутся братья с работы, и мы все вместе подкрепимся.

— Понимаю, — сказал Имран, — но я плохо себя чувствую, нельзя ли для меня сделать исключение.

— Сочувствую, но порядок для всех один.

Имран почувствовал, что еще немного, и он упадет в обморок.

— А подышать свежим воздухом можно в одиночку.

— Можно, но не уходи далеко.

Имран поднялся и пошел в указанном направлении.

Выбрался наружу и сел на ближайший валун. По-видимому, он находился в пустыне. Повсюду, куда хватал взгляд, была голая каменистая земля с зарослями колючек и редкими пальмами вдали.

За ним никто не следил, путь был свободен, и можно было уйти. Но Имран решил все же дождаться ужина.

Община, куда попал Имран, жила очень замкнуто, у них было общее имущество, совместный труд и не было ни одного раба, так как они осуждали рабство. Их целью было подготовить себя к решающей схватке с «сынами тьмы», носителями злого начала. Зло в мире они представляли, как свойство людей обогащаться и угнетать другие народы. Общиной управляли жрецы. Путем строжайшей дисциплины и постоянного контроля жрецы добивались полной изолированности общины. Чтобы попасть в нее человеку со стороны, необходима была рекомендация члена общины. Но Имрану так и не удалось получить ясного ответа, на вопрос, каким образом он попал в общину и кто за него поручился. Сколько Имран не напрягал память, он не смог вспомнить человека по имени Назар из тех, кто сражался рядом с ним. Но потом Имран сообразил, что среди людей окружавших его в осажденной крепости, мало кто назывался собственным именем и перестал ломать над этим голову.

На вечерней трапезе, он наравне со всеми получил ломоть хлеба с козьим сыром и чашку козьего молока.

«Негусто, — сказал себе Имран, — вот первая причина, из-за которой можно отсюда уходить».

— Здесь всегда так кормят? — спросил он своего соседа.

— Если бы, — ответил сосед, — а то постимся еще часто.

После ужина Имрана позвали в соседнюю пещеру, где вокруг костра сидели пять человек, среди которых был уже знакомый ему жрец по имени Елеазар.

— Садись, — сказал Елеазар.

Имран повиновался.

— Мы говорим о том, чтобы оставить тебя в нашем братстве.

— Наверное, я не подойду вам, — неуверенно сказал Имран.

— Отчего же? — удивился Елеазар.

Имран решил не говорить о скудной пище.

— За меня некому поручиться, — сказал он.

— Это так, но, учитывая твой военный опыт, мы решили, что можем взять тебя без рекомендации, но с одним обязательным условием.

— Интересно?

— Ведь ты мусульманин, не так ли?

Имран кивнул головой.

— А мы христианская община, чтобы стать полноправным членом, ты должен перейти в нашу веру.

— Благодарю за доверие, — уклончиво сказал Имран.

— Ты должен дать обет, что никогда, ни при каких условиях не станешь сообщать людям Кривды наше учение.

— Я умею хранить тайны, но не могу понять, какой смысл в учении, если его не распространять повсюду.

Жрецы переглянулись и один из них, сидевший напротив Имрана сказал:

— Дерзок ты, пришелец.

— Я ему то же самое сказал днем, — в тон произнес Елеазар.

— Я не хочу оскорбить ваше учение, — не унимался Имран, — я хочу понять его смысл. Елеазар говорит, что готовите себя к схватке с сынами тьмы. Надо полагать, что сынами тьмы вы считаете людей не являющихся членами вашего братства. Если светом разуметь ваше учение, то несправедливо сначала лишить людей света, а потом наказывать их за это. Разве я не прав.

Жрецы, внимательно слушавшие Имрана, вновь переглянулись и сидевший напротив, произнес:

— Тьма это нечто большее, чем просто отсутствие света. Но я вижу, что червь сомнения слишком глубоко проник в твое сердце. Боюсь, что от твоего пребывания в общине будет вред нашему делу.

— Что толку сидеть в темных углах и вынашивать планы, — нетерпеливо сказал Имран, — надо действовать.

Недовольное враждебное молчание было ему ответом. Имран поднялся, было, чтобы уйти, но Елеазар вдруг спросил:

— Человек, который принес тебя сюда, сказал, что ты махди, что это махди?

— Махди — это мессия, — не колеблясь, ответил Имран.

— То есть ты мессия? — уточнил Елеазар.

— Да, — поднявшись во весь рост, — произнес Имран.

После этих слов в пещере наступила тревожная тишина.

Через некоторое время один из жрецов молчавших до сих пор, сказал:

— Мессия уже приходил в этот мир, и имя ему было Иисус.

— Да, я слышал об этом, — дерзко сказал Имран, — но у меня другие цели. Иисус спасал человеческие души, я же хочу позаботиться также и о телах.

Сидевший напротив жрец сказал: