Седьмой патрон

Боковой стеной погреб выходит в проулок. Оконцем он на площадь. Наверное, там яблоку негде упасть: собралась сходка, гвалт и гомон.

— Пить, — заворочался Куделин, очнувшись. — Пить… Под полом нет ли ямы? Не пошевельнуться мне, нутро отбито…

Половицы гнилые, иструхшие. Я долго возился, орудуя попавшей под руку доской, засунув ее в щель между половицами. Доска треснула. Между тем и половица поддавалась. Вывернул ее кое-как, сунул руку — вода! Начерпал пригоршнями в картуз, напоил Куделина, обмыл ему распухшее от побоев лицо. Отдавала вода затхлой гнилью. Превозмог брезгливость, глотнул раз-другой. Вроде бы полегчало.

— Паренек, — позвал Куделин. — Подь ближе. Что тебя в исполком-то привело?

Рассказал ему. Бессвязно, сбивчиво.

— Хорошо, — шелестяще шептал Куделин. — Баржа не пустая, раз в Котлас гоните. Снаряды, патроны… Большое дело! Ты не робей. К большому делу приставлен, так зачем робеть? Торопиться надо на большое-то. Ишь как надо торопиться-то, паренек славный!

Говорить ему было трудно: задыхался, пристанывал сквозь зубы.

Я принес еще воды, опять в картузе.

Куделин отпил глоток и отвел рукой картуз.

— Ты, паренек в разрезе момента счастливый. Вся, ну-ка, жизнь впереди. Да и мне чего прибедняться? Мы, паренек, кладем фундамент. Если что, не судите строго. Стройка зачинается, то всегда развал: хлам и нужный матерьял — поди разбери, что к чему. Посторонний если кто, нипочем толку не даст.

Он прислушался к тому, что делалось на площади.

— У нас — небывалое, у них — что было. Они знают, чего им надо. Старье латать взялися. А у нас — новье. Цельное новье. Нам-то тяжелей во сто крат! Все на нас легло: война, разруха…

Людской шум за стенами погреба улегся и над площадью зычно разнеслось:

— Господа деревенские жители, услышьте весть благую: вся Русь встала на защиту попранных комиссарами прав — со святым крестом, с животворной молитвой! Соединенная эскадра броненосцев Америки, Англии, Франции у у древних стен Архангельска. Пришел час светлого воскресения державы Российской!

В сумраке погреба лицо Куделина серело, как неживое.

— Врет? — спохватился я. — Врет об эскадре?

— Та и беда, паренек, что на правду похоже, — разлепил Куделин спекшиеся губы. — Союзнички, мать их за ногу… Самосильно лезут! Им чтоб русских в окопы загнать на войну с германцами, чтоб опять Россию за горло держать…

Сходка окончилась — я и не заметил.

Замок звякнул. Дверь обозначилась светлым проемом.

— Зря тревожитесь, ничего от меня не добьетесь! — выкрикнул Куделин.

— Заглохни, — походя пнул его Петруха. — Нужен ты нам, падаль.

Не издав ни звука, Куделин откинулся навзничь.

— Времени в обрез! — предупредил воевода, остановившись передо мной. — Встань, когда с тобой разговаривают! Юношу украшает послушание старшим. Надеюсь, ты обдумал свое положение. Ученик реального училища, возможно, будущий инженер, и какой нонсенс, прости господи — в одной компании с большевиками.

Петруха осклабился:

— Ласковый теленок двух маток сосет.

— Мичман, займитесь тем, что приказано.

— Слушаюсь.

Петруха опустился на колени и принялся обыскивать Куделина.

Перешли друг с другом на «вы», — отметил я про себя.

Меня трясло, я стискивал зубы. У них все подстроено: Петруха пересел на проходивший пассажирский пароход, чтобы опередить караван. Буза на буксире, карта лоцманская пропала с мостика, баржа чуть не села на мель… Подстроено, рассчитано до мелочей!

— Полагаюсь на тебя, — по-отечески доброжелательно внушал воевода, точь-в-точь как прежний дядя Вася. Я предлагаю тебе быть с нами. Душой и сердцем. Честно и преданно. Риск? Да, есть. Но плата, Серж!

— Наличными? — подхватил я. Думал, он возмутится. Ничуть.

— И наличными, — веско подтвердил воевода. — Главное все-таки в будущем. Родина не забудет сына, пришедшего ей на подмогу в тяжкую годину смуты и разврата.

— Послушайте, как же быть со щепочкой?

Наверное, держался бы я иначе, когда б не Хабарка, не гибель карбаса, с которой и начались мои мытарства.

— М-м, какая щепочка? — наконец свел брови воевода.

— Беленькая. Она всплыла, когда в карбас хлынула вода. Вы что — пересекли топором шпангоуты? Чтобы мы отплыли подальше — и на дно?

— Не вякай, — закричал Петруха. — Кто кого топил!

— Мичман, я вас призову ли к порядку? — опять с ласковой снисходительностью попенял воевода. Выдержал паузу и обратился ко мне:

— Борьба, ее логика беспощадна. На острове размещался пункт сбора, — предельно буду откровенен. Офицеры-дружинники, они в этот час бьются с оружием в руках на улицах Архангельска. Патриоты прорывались на Север через облавы на вокзалах и пристанях, через засады на дорогах. Подставить их под удар, когда желанная цель близка? Рассуди, ты бы иначе поступил в моем положении, при моих обязательствах? — Я видел, воеводе стоило немалых усилий, чтобы владеть собою. — Имею, Серж, один вопрос: как понимать, что баржа следует под усиленной охраной?

Всерьез он? Ян да мой отец-калека — это охрана?

Дядя Вася — ну да, прежний, доброжелательный дядя Вася — покачал головой: