Седьмой круг рисуем собственной рукой

Преломляющийся свет искажал контуры, но сомнений не было. Из стены торчала человеческая рука. Вернее, муляж кисти и предплечья сантиметров на десять-двенадцать.

– Это такая вешалка?

Никто естественно не ответил – он в номере один.

Как он ее раньше не замечал?

Подсвечивая мобильным телефоном, Ликин изучил находку.

Рука совсем как настоявшая. Бороздки на ладони, волоски на предплечье, заусеницы и ободки грязи под ногтями.

Осторожно прикоснулся.

Кожа прохладная, как и положено муляжу.

И тут пальцы руки стремительно сжались, едва не поймав его в ловушку.

Максим Геннадиевич от испуга дернулся, запнувшись, упал на зад. Боль пронзила позвоночник. От потрясения он вытаращил глаза и шлепал губами, беззвучно распахивая рот.

Сердце колотилось так, словно желало обрести новый дом, а не эту клетку из ребер и кожи.

Отодвинувшись, он попятился к кровати, затем вскочил на ноги и бросился к двери.

Щелкнул замок, язычок послушно покинул паз.

За дверью царил абсолютный мрак. Хотя бы какой-то дежурный свет на ночь должны были оставить? Прошлой ночью коридор был ярко освещен, это он помнил отчетливо.

Подсвечивая фонариком мобильного телефона, Максим Геннадиевич попытался сориентироваться. Но без освещения коридор превратился в зловещий тоннель, наполненный шелестом тараканьих лапок и клацаньем чьих-то маленьких зубов. Его обуял страх, совсем не свойственный взрослому человеку, трезво смотрящему на мир.

Захлопнув дверь, он запер замок на два оборота и вернулся к кровати.

Всему есть разумное объяснение. Нужно успокоиться, а через некоторое время он, несомненно, посмеется над надуманными страхами.

Стараясь не смотреть на торчащую из стены руку, лениво жестикулирующую, Ликин сел на кровать и нырнул под одеяло. Мазок пальцем по экрану, и фонарик погас. Номер погрузился в темноту. Максим Геннадиевич закрыл глаза и сосредоточился на мыслях о жене, о дочке. Но полностью абстрагироваться не получилось, страх то и дело вклинивался в поток раздумий, сбивал в сторону паники.

Слушая громкий стук собственного сердца, он провалился в сон.

Максим Геннадиевич снова оказался в своей квартире. Жена и дочка спали в своих кроватях. Даже позы, как помнится, те же.

Сам он в облики призрачного пушистого комка с хвостом и усами.

Предчувствуя недоброе, кот метнулся из комнаты в комнату, заорал дурным голосом, попытался рвать когтями одеяло и даже плоть жены. Безуспешно. Он словно заточен в комнате, заполненной голографическими проекциями.

Электронные часы на трельяже в спальне моргали нолями – никто не обеспокоился выставить точное время после очередного отключения электроэнергии. Вечно ему приходилось заниматься этим.

Появление ужасного существа ожидаемо, но от этого не менее неожиданно. До последнего момента теплилась надежда, что на этот раз все будет иначе.

Чудовище заметило кота. Демонстрируя крайнюю степень возбуждения, изогнуло спину с татуировкой вдоль позвоночника. То ли змея, то ли лоза.

Острые в месте облома кости предплечий вонзились в беззащитную спину жены. Пронзили легкие. В сладостном стоне появились булькающие звуки. Из раны, вместе с вытекающей толчками кровью, вырвался воздух, обдав монстра кровавой моросью. По белоснежной коже Татьяны потекла, пузырясь, розовая пена.

Попытка запустить в кошмарного монстра когти не принесла результата.

Кот вновь оказался под кроватью. Охваченный неистовой яростью, парализованный бессилием.

Очередной удар гротескного существа настолько силен, что кость пробила не только тело, но и матрас.

Кровь хлынула в образовавшуюся дыру нескончаемым потоком.

Максим Геннадиевич жалобно мяукнул, попятился. Лапки заскользили в крови. Густой, обжигающе горячей и пахнущей одуряюще приторно.

А существо устремилось в комнату дочери, с намерениями недвусмысленными и ужасными.

Кот в отчаянии бросился следом.

Пинок под ребра, и он рухнул в кусты. Уже в человеческом обличье.

Поднявшись на ноги, Максим Геннадиевич осмотрелся.

В нескольких метрах от него мерцала знакомая лампочка в красном колпаке. Из недостроенных зданий доносились скрип, рык и скрежет.

Страх ощутимой волной ударил в спину.

Максим Геннадиевич, взвизгнув, бросился к спасительному входу в отель. Совсем позабыв, что именно отсюда он с такой неистовой силой несколько минут… часов?.. назад, хотел выбраться.

В темноте нога соскользнула с деревянного мостика, и он рухнул в ров.

И с головой ушел в густую жижу. Она обожгла кожу словно кислота.

Извернувшись, Ликин попытался ногами достать до дна. Но ров слишком глубок.

От охватившего ужаса тело свела судорога. Легкие наполнились пламенем, требуя сделать вдох.

Но жижа была повсюду. Она обжигала кожу, просачивалась в уши и врывалась в легкие, когда помутившееся сознание не удерживало от инстинктивно глубокого вдоха.

Ощутив на языке солоноватый привкус, Максим Геннадиевич вскочил.

Сердце неистово колотилось. Перед глазами в безумном хороводе плыли все цвета радуги.

Разум не сразу осознал случившееся.

Он поднес ладонь ко рту, пальцы скользнули по мокрым губам.

– Это был кошмар, – пытаясь придать мысли убедительность, он произнес ее вслух.

Нащупал мобильный телефон.