Седьмая пещера Кумрана

— Когда вы приходите в лес или слышите музыку предрассветного хора, — сменил тему проповедник, — разве вы не чувствуете духовное присутствие, повергающее в трепет? Оно возможно только в наших краях, и мы должны его беречь, как таонга, то есть чудесное благословение. Мы, маори, всегда считали это проявлением духа Тане, бога птиц и леса. — Священник замолчал, давая время переварить нетрадиционную для пасхи речь. — Когда вы плывете в лодке по озеру или стоите в потоке и ловите хитрую форель, вы, наверное, ощущаете простор и силу воды. Она изобилует загадочными омутами и течениями. Лучше всего это прочувствовать в океане. Он дает нам жизнь, а иногда рыбу, которую можно разделить с друзьями. Покупая рыбу в супермаркете, мы лишаем себя истинно духовного соприкосновения с тем, кто нам известен как Тангароа, бог воды.

Пусть со стен и потолка на посетителей церкви взирали прародители, но члены паствы немаорийского происхождения с трудом воспринимали существование анимистических местных богов из легенды. Их восхищал и коробил неортодоксальный подход священника к проповеди.

— Вы знаете, как могущественны ветра в нашей стране. Все уже привыкли к штормам, бурям и ураганам. Ветра проносятся над озерами и морями, по нам хлещет горизонтальный дождь. Жители Веллингтона меня поймут!

При упоминании о веллингтонских горизонтальных дождях послышалось хихиканье. Столичные ветра необыкновенной мощи служили объектом для насмешек по всей стране.

Проповедник понимающе улыбнулся и продолжил свою вдохновенную речь.

— Мы беспомощны. Словно перед богом. Так гневается бог штормов, которого предки называли Тавириматеа. В детстве вы боялись чудовища под кроватью, верно? Я заглядывал в море с отцовской лодки и пугался его глубин. Разве вы не чувствуете то же самое? Отец говорил, что там внизу — танива. В переводе это значит «чудовище», но танива еще и страж, который защищает бездну от разорения, а людей — от злых духов.

Многие прихожане смотрели в пол и вверх, на резьбу, недоумевая, куда клонит проповедник. Одна раздосадованная парочка собралась покинуть церковь, но священник, встав в проход между рядами, нечаянно преградил им путь.

— В церкви меня ругали за такие речи, — продолжал он, все больше распаляясь. — Несмотря на усилия пакеха, европейских миссионеров, которые запрещали нам поклоняться традиционным богам, сегодня мы заново постигаем верования маори и отражение их в различных символах и метафорах Великой Книги. Атуа — Бог — многолик, он и Создатель, и Сын Иисус, и Святой Дух. В библейских притчах рассказывается об ангелах, силах добра и зла. В маорий ских легендах боги тангата венуа тоже олицетворяют разные стороны единого Бога Создателя и духов, влияющих на жизнь людей, — ангелов и других сил добра и зла по Библии.

Дальше проповедник описал веру маори в перерождение и соотнес ее с воскресением Иисуса.

Когда служба закончилась, многие благодарили священника за глубокие мысли и духовное просветление. Прихожане говорили, что и сами верят во множество способов понимания единого Бога.

Мужчины признались, что всегда чувствовали себя ближе к Богу на рыбалке или в гольф-клубе, чем на скамье в церкви. Проповедь дала им теологическое оправдание. Парочка, которой не удалось выйти раньше, холодно проговорила «Доброе утро» и отправилась домой писать жалобу епископу маори.

В фургоне за чашкой кофе Анна спросила:

— Я думала, мы верим в единого бога. Так говорится в первой из десяти заповедей. Священник утверждал, что богов много, и все они — одно. Как так, Рубен? Я не понимаю.

— И не только вы, — заметила Донна. — Пап, тебе придется повторить эту скукотищу о трех тиканга.

Рубен рассказал, что в 1992 году англиканская церковь в Новой Зеландии разделилась на три культурных ветви, тиканга, у каждой появился свой лидер, образ поклонения и обычаи — одна для маори, другая для жителей тихоокеанских островов и третья для пакеха, выходцев из Азии или северного полушария. Сегодняшняя пасхальная проповедь — одно из проявлений первой тиканга, маорийский взгляд на христианскую теологию со своей колокольни.

Анна спросила, отчего церковь раскололась, и Рубен пояснил, что дело в колониальном договоре двух культур — племен маори и британской короны, подписанном в 1840 году. Узнав, что в Договоре Вайтанги[7] церковь даже не упоминается, Анна неодобрительно покачала головой и вспомнила Южную Африку. Вот он, апартеид — мягкий, но все же досадный, потому что люди каждой тиканга лишаются какой-то части культуры и возможности работать вместе.

— Кажется, проповедь не всем пришлась по душе, — заявила она. — Люди решат, что маори заблуждаются. Маори станут козлами отпущения в проблемах церкви, как другие этнические группы до них.

Рубен задумался, какие этнические группы Анна подразумевала и имела ли в виду кого-то конкретного. Все-таки ему нравилось, что ее беспокоит умышленное разделение церкви. В первый раз она выразила недовольство. Рубен знал, что большинство простых англиканцев из двух других тиканга разделяют ее мнение.