Седьмая Казнь

Окруженный таким количеством людей принц чувствовал себя одиноким, отделенным от остальных темнотой, окутавшей его душу. Он так и не узнал, где находится, куда он идет или где может быть библиотека. Ему так и не удалось раздобыть какую-нибудь помощь себе или Беллегеру. Среди шума и безумия страх и отвращение принца стали всеобъемлющими. Они относились уже ко всему каравану и ко всему тому, чем занимались путешественники. Принц не заговорил со своими товарищами, когда вновь занял свое место рядом с ними. Увидев, что его кувшин полон, он решительно отпил. Затем упер локти в колени, положил голову на ладони и попытался думать.

Положение его было безнадежное. Притом с самого начала. На каждом шагу принц принимал неправильные решения. А здесь, где он думал получить надежду, получить то, в чем нуждается Беллегер – помощь, знание, магию, – его просто-напросто отвергли. Так остаться или покинуть караван? По своему выбору? Все просто замечательно. Замечательная речь. Но как ему сделать этот выбор? Он не знал, где уже побывал караван и куда он направляется. Он не мог догадаться, где ему искать Архив магов… Да он и не дойдет до него без пищи и воды, а пищей и водой мог снабдить его только караван.

И это были еще не все трудности. Теперь принц не сомневался, что Сет Унгабуэй и его советники поддерживают отношения с заклинателями. Орден Поклонения Многим. Боги. Дух и Плоть. Заклинатели защищали караванщика, или общались с ним… или он сам был одним из них. Как и другие. Тчуи. Монах. Амандис. Фламора.

Принц нужен заклинателям живым. И все же они – или кто-то другой? – не хотят, чтобы он смог найти их. Неужели никто из них не поможет ему спасти его народ?

Принц снова отпил.

Все бессмысленно.

Одна девушка выпорхнула из общего танца и встала перед Кламатом. Протянула руку. Дрожа от восторга, Кламат принял ее. Музыканты заиграли еще громче. Девушка повлекла его в круг танца. И через секунду принц уже потерял гвардейца из виду.

Что ж, почему бы и нет? У принца Бифальта не было причины запрещать стрелку веселиться, ведь тот этого так сильно желал.

Принц рассматривал кувшин. Оказалось, что тот был снова полон. Снова магия: никто не подходил к нему.

Это было новое вино. С каким-то необычным привкусом. Принц сделал один глоток. Затем еще один. На привкус можно и не обращать внимания.

Вдруг Элгарт принял какое-то решение. Он поднялся и пошел по направлению к музыкантам.

Они, казалось, поняли его без слов. Один из них подал ему набор барабанов, похожих на перевернутые и перевязанные вместе небольшие горшки. Сев среди музыкантов, Элгарт зажал барабаны коленями и начал стучать по их коже ладонями. Принц Бифальт не мог разобрать, держал ли он ритм, но другие барабанщики закивали в знак одобрения.

Замечательная речь. «Мы рады видеть ваших людей нашими гостями». Кламат и Элгарт найдут себе место в караване. В отличие от капитана Суалиша, Камуиша, Новела и слишком многих других, они будут жить. Сет Унгабуэй, может, позволит им служить в караванной страже. Если, конечно, они не забудут, как пользоваться винтовками… или не откажутся от них…

Принц выпил еще. Ему здесь нет места. Он подчиняется приказу отца, необходимости Беллегера и своей собственной природе. На эту одну ночь он будет пить и спать. Утром он пойдет покупать или выпрашивать продовольствие, если не у Сути аль-Сури, то у одного из многих торговцев. Затем он направится в сторону гор. Если заклинателям он нужен живым, то они проведут его точно так же, как провели караван. Что им еще остается?

Более проницательный, должно быть, выбрал бы остаться с караваном на несколько дней. Он расспрашивал бы до тех пор, пока понемногу не разведал бы что-нибудь полезное, даже если каждый ответ содержал бы только крупицу того, что нужно. Фламора должна быть откровенной. А Аллеманский Танцовщик, скорее всего, чрезмерно уверен в себе, чтобы уметь держать язык за зубами. Но принц Бифальт не был этим проницательным человеком.

Кувшин принца снова оказался наполненным. Принц продолжал пить. Привкус начинал ему нравиться.

Из волнующегося моря танцоров, оставив товарищей, вышла и подошла ближе молодая женщина. Она в одиночестве немного покружилась перед принцем. С каждым ее движением пламя костра просвечивало через легкие, струящиеся одежды, очерчивая фигуру, желанную, словно солнечный восход после сражения. Затем она остановилась. Грудь ее вздымалась и опадала с дыханием. Глядя на принца, девушка протянула руку.

Принц Бифальт избегал смотреть ей в глаза. Он не принял ее руки.

Неуверенно нахмурив брови, девушка опустилась на колени. Она была так близко, что могла бы коснуться лица принца, хотя и не делала этого. Она вновь протянула ему руку. Ее блестящие глаза звали его с собой. Она обещала большее, чем танцы.

Вместо того чтобы принять ладонь девушки, принц схватил ее за запястье и притянул ближе. Ему хотелось сжать девушку так сильно, чтобы выжать всю правду из ее хрупких костей.