Счастья и расплаты (сборник)

Опасливо, надеждами киша,
Из пяток возращается душа,
Но отношенья пяток и души
У нас традиционно хороши.

* * *

Я с тоски Мандельштама строку разверну:
Мы живем, на себе слишком чуя страну.

1990

Вседолампочкизм для него несвойственен, как для многих его сверстников. Он иногда обижается, что ценят больше всего его одностишия, а не его лирические стихи. А разве это не лирика, но особая, сатирическая – его одностишия. Они бывают и зубастыми, но и мягкими, сострадательными. Вот, например: «Я не одна», – потупилась беда». Это же фольклорный шедевр будущего.

Вишневский не изобрел одностишийности как жанра – он существует с древности, этим грешанул разок даже такой застегнутый на все пуговицы Валерий Яковлевич, и Николай Иванович этого не чурался.

Вишневский отличается от многих эстрадных щекотателей пяток. Прочитайте его стихи о концерте в начале девяностых – расцвете народного оглупления дешевой попсятиной. Он в шутку назвал себя Сострадамусом. А это не шутка. Его сострадание к радостно оглупляемым в том, что он не дает им своей лирико-сатирической нежной издевочкой глупеть еще больше.

Из дневника 1994

Да, нелегким год минувший выдался.
Дом наш политически вверх дном.
Все же хорошо, что я запутался
В бабах,
а не в чем-нибудь ином.

А я решился дерзнуть написать пародию на одного из самых лучших, лекарственно полезных обществу пародистов действительности – Володю Вишневского, с которым наша страна никогда не соскучится! Представляю, как он может мне отомстить тем же самым. Жду не дождусь.

Ода в честь Володимира Вишневского, кому брать примера скромности не с кого

Всегда,
вкушая с вишнями вареники,
Купляйте мои книги,
современники.

* * *

Не верю сам себе, что я – тот самый.

* * *

Мне нравятся не все мои стихи.

* * *

Я сам внутри себя многопартиен.

* * *

Я к олигархам,
как Маклай-Миклуха,
Хожу читать миссионером духа,
Но только лишь народу поднароден,
И потому я так неоднороден…

* * *

Однажды я в Америке с тоски
Надел под утро разные носки.
И у американского народa
Пошла с того утра такая мода.

* * *

Когда я ногу невзначай сломал,
Сам Евтушенко тоже захромал.

* * *

Хотя в судьбе немало было терний,
Был в педикюрной рядом с Тиной Тернер.

* * *

Мне слово «секс» всегда казалось узким,
Каким-то недоделанным, нерусским.

* * *

Я помню одного текстовика.
Он говорил: «Переживу века…»
И каялся пресыщенно и вяло:
«Не торговал я лирой, но бывало…»
А я подумал:
«Эта вот строка
Переживет, наверное, века».

Из дневника 1994

* * *

Я раньше так считал:
уж раз ты дева,
Дозволь мне привилегию раздева.

* * *

Готов был встать я в «Бентли» на запятки.
Зачем играть со мной губами в прятки?

* * *

Шептал: «Не соблазняй».
Но жар соблазна.
Ты предвари мне шепотом:
«Согласна».

* * *

Все это в прошлом.
Стал почти невинным
Отцом, счастливым мужем,
семьянином.
Настолько ухайдакался в альковах,
Что возмечталось в нежных быть оковах!
Не верь сама себе, что ты с Вишневским.
Уж если залететь,
то выше не с кем.
Всех под семейным русским небосводом
Еще раз поздравляю с Новым годом!

Как из страниц слагается и повесть, так из людей слагается и совесть