Счастье — это теплый звездолет

— И тем не менее это так, — успокаивая толпу, сказал Бислат. — А теперь о том, что ждет нас. Вы должны понять, что мы для них настоящее чудо. Видимо, наш полет и впрямь был чем-то беспримерным, и они им восхищаются. Но мы отличаемся от них во всем… как будто выходцы из другой эпохи. И дело не только в размерах. Самый неразумный здешний ребенок куда лучше нас приспособлен к жизни в этом мире. Мы не сможем просто раствориться среди них, не важно, в городе или в окружающих землях, хотя все они джулиане и наши единоверцы. Мы, старейшины, видели достаточно, чтобы это понять, со временем поймете и вы. Возможно, кто-то из вас уже тоже об этом думал, верно?

Ответом ему был всеобщий одобрительный гул. Даже Джаткан согласился, что в глубине души его уже посещала эта мысль.

— Со временем, разумеется, все изменится. Наши дети или дети наших детей будут такими же, как здешние джулиане, да и все мы будем учиться.

Бислат широко улыбнулся. Однако Джаткан не мог отвести взгляда от Дживада. Тот стоял без улыбки, потупившись, а на лице застыла печаль. И впрямь, какая-то тень пролегла между старейшинами. Но что случилось?

— Они нашли для нас плодородную землю, — возвысил голос Бислат. — Пустующую землю в прекрасном новом мире. «Мечта» останется здесь как напоминание о нашем великом полете, а нас посадят на другой корабль, где будет все необходимое, и дадут сопровождающих. — Руки старейшины снова взметнулись вверх в благодарственном жесте, а голос задрожал от наплыва чувств. — Так начнется наша новая свободная жизнь, жизнь в мире и безопасности среди джулианских звезд, среди народа, исповедующего нашу веру!

Но не успели слушатели затянуть священную песню, как старый Дживад поднял руку.

— Нашу веру, Бислат? — резко спросил он.

Певцы сбились с ритма и удивленно замолчали.

— Ты видел сады истинного Пути, — возразил тот неожиданно резко. — Видел выгравированные священные тексты, видел посредников…

— Я видел множество великолепных мест, — прервал его Дживад, — видел праздных, разодетых служителей.

— Нигде не написано, что исповедовать Путь следует в лохмотьях, — возразил Бислат. — Пышность свидетельствует о том, как почитают здесь нашу веру!

— А рядом с одним из этих священных мест, — неумолимо продолжил Дживад, — я видел джулианина, старого, как я, в обносках, подобных моим, согбенного под тяжким грузом. Ты не упомянул об этом, Бислат. Ты также забыл упомянуть о том, как молоды здешние верховные старейшины. Подумай об этом! Вероятно, старая мудрость тут не в чести и в ходу новые веяния.

— Дживад, — вмешался другой старейшина, — здесь много такого, что мы пока не в силах понять. Дай время и…

— Кое-что Бислат отказывается понимать, — резко ответил Дживад. — Он также отказывается говорить, чем нас угощали.

— Нет, Дживад! Не надо, умоляю! — Голос Бислата дрогнул. — Мы же согласились, что ради всеобщего блага…

— Я не соглашался! — Дживад обернулся к рядам слушателей. Его потерянный взгляд был обращен вовне. — О мои соплеменники, — произнес он торжественно, — знайте, что «Мечта» так же далеко от дома, как и прежде. Да и существует ли он, наш дом? Вместо дома мы обрели Джулианскую федерацию миров, растущую могущественную силу среди звезд. Да, здесь мы в безопасности, но между империей и федерацией разница невелика. Бислат поведал вам, какой едой эти так называемые старейшины нас угощали, но не сказал, каким питьем.

— Они сказали, это конфискованное! — воскликнул Бислат.

— Какая разница? Наши великие джулиане, наши собратья по вере, — веки Дживада печально сомкнулись, а голос упал до хрипа, — наши джулиане… пьют «Звездные слезы».

Медленная музыка (повесть, перевод Е. Доброхотовой-Майковой)

Slow Music. Повесть опубликована в журнале Interfaces в феврале 1978 г., включена в сборник Her Smoke Rose Up Forever («Дым ее восходил во веки веков», 1990). В 1981 г. заняла 7-е место в голосовании на премию «Локус».

Кайлте пылает, словно пожар,
И Ниав кличет: Скорей, скорей!
Выкинь из сердца смертные сны…
Кто нас увидел, навек пропал:
Он позабудет, о чем мечтал,
Все позабудет, чем прежде жил.

У. Б. Йейтс[123]

Когда Джекко сошел с крыльца на лужайку, сразу зажегся свет: искусно замаскированные прожекторы превратили ночь в большую уютную комнату. Пушистые хвойные лапы над головой составляли полог, наклоненный в сторону озера под обрывом. Чей-то некогда любимый дом: все необходимое для комфорта упрятано, чтобы не портить красоту лесистого берега. Он прошел по ковру фиалок и мха, держа в руке карту, по которой добрался сюда из города.