— У нее что, какие-нибудь неприятности?
— Все может быть, — неопределенно ответил Хейз. — Мне нужно с ней поговорить.
— Подождите минутку. — Старик прошаркал за портьеру. Хейз услышал, как тот набрал номер и начал говорить. Через минуту он вернулся.
— Она сказала, что вы можете подняться. Номер четыре-А. Эту дверь она использует для входа. Вообще-то, весь верхний этаж ее: четыре-А, четыре-В, четыре-С. Но для входа она использует только четыре-А, а остальные двери изнутри заставлены мебелью. Можете подняться.
Хейз поблагодарил и прошел мимо старика вглубь по коридору. Из коридора наверх вела устланная ковром лестница, с одной ее стороны тянулись резные перила. Стояла удушающая жара. Взбираясь наверх, Хейз думал о том, что Карелла и Мейер сейчас, должно быть, прочесывают лавки подержанных товаров. Обратится ли Бернс за помощью в другие участки? Или посчитает, что его парни смогут прочесать весь город сами? Нет, он, конечно, попросит подключить людей из других участков. Не может не попросить.
В медном прямоугольничке, привинченном к дверному косяку квартиры 4-А, торчала маленькая табличка. В табличку было вписано всего одно слово: Эстор.
Хейз нажал кнопку звонка.
Открыли так быстро, что оставалось предположить одно: Джей Эстор стояла под дверью.
— Вы детектив?
— Да.
— Входите.
Он вошел. Взглянув на Джей Эстор, он испытал по меньшей мере разочарование. На фотографии в газете она выглядела волнующей и соблазнительной, а облегающее платье подчеркивало изящные изгибы тела. Там, на фотографии, в глазах ее читался вызов, в многообещающей улыбке искрился порок. Здесь же не было и следа вызова или соблазна.
Джей Эстор вышла в шортах и легкой блузке. У нее была высокая красивая грудь, но чересчур мускулистые ноги теннисистки. Зубы, которые она обнажила в улыбке, были довольно крупные, и у Хейза невольно возникло сравнение с холеной кобылой. Впрочем, возможно, он судил слишком строго. Быть может, не попадись ему фотография в газете, он посчитал бы Леди Эстор привлекательной женщиной.
— У меня в гостиной кондиционер, — сказала она. — Пойдемте туда, а эту дверь закроем.
Комната, куда они вошли, была обставлена весьма элегантно. Закрыв за Хейзом дверь, Джей Эстор облегченно вздохнула.
— Ну вот. Здесь куда лучше. Эта жара становится совершенно невыносимой. Я вернулась из турне по Южной Америке всего две недели назад, и можете мне поверить, там не было так жарко. Итак, чем я могу быть вам полезной?
— Сегодня утром мы получили одно письмо, — начал Хейз.
— Вот как? О чем же? — Джей Эстор подошла к бару, который вытянулся вдоль длинной стены. — Вы что-нибудь выпьете? Джин? «Том Коллинз»?
— Спасибо, ничего.
На лице ее мелькнуло легкое удивление. Она невозмутимо принялась готовить себе джин с тоником.
— В письме говорится: «Сегодня в восемь вечера я убью Леди. Ваши действия?»
— Миленькое письмецо. — Она скорчила мину и выжала в бокал лимон.
— Кажется, оно вас не очень впечатлило, — заметил Хейз.
— А что, должно впечатлить?
— Но ведь вы известны как Леди, разве нет?
— Ах, вот что! Вот что! — воскликнула она. — Ну, конечно. Леди. «Сегодня вечером я убью Леди…» Понятно. Да. Да.
— И что же?
— Псих.
— Возможно. Вам никто не угрожал — по телефону или письменно?
— В последнее время?
— Да.
— Нет, в последнее время все тихо. А вообще-то угрожают время от времени. Типы вроде Джека Потрошителя. Они называют меня бесстыжей. Говорят, что убьют меня и смоют мирскую грязь кровью ягненка. И тому подобный бред. Чокнутые. Психи. — Она с улыбкой обернулась. — Тем не менее я еще жива.
— Вы, мисс Эстор, по-моему, слишком легко к этому относитесь.
— Называйте меня просто Джей, — предложила она. — Да, слишком легко. Если я буду всерьез принимать каждого чокнутого, которому вздумалось писать или звонить, я быстро чокнусь сама. Реагировать на это — только нервы себе портить.
— И все-таки не исключено, что речь в письме идет именно о вас.
— Так что же теперь делать?
— Прежде всего, если вы не возражаете, мы хотели бы на сегодня обеспечить вас охраной.
— На весь вечер? — спросила Джейн, кокетливо подняв брови, и на какое-то мгновение ее лицо стало соблазнительным и кокетливым, что так отчетливо получалось на фотографии.
— Ну, с момента вашего выхода из этого дома и до конца выступления.
— Последнее выступление у меня в два. Вашему копу придется несладко. Или этим копом будете вы?
— Нет, не я, — ответил Хейз.
— Не везет мне, — откликнулась Джейн, потягивая коктейль.
— Ваше первое выступление начинается в восемь, верно?
— Верно.
— В письме говорится…
— Это может быть совпадением.
— Да, может. В котором часу вы отправляетесь в «Бриссон»?
— Около семи.
— Вас будет сопровождать полицейский.
— Красивый ирландец, я надеюсь.
— Таких у нас хватает, — улыбнулся Хейз. — А пока расскажите-ка мне, не случилось ли за последнее время чего-нибудь такого, что могло бы…
— …заставить кого-то поторопить меня на тот свет? — Джей на минуту сосредоточилась. — Нет, — уверенно сказала она.
— Совсем ничего? Какая-нибудь ссора? Спор по контракту? Обиженный оркестрант? Хоть что-нибудь?