Сбытчик

— …вам не улыбается получить повестку в суд для дачи показаний по делу об открытой проституции. У меня своих забот по горло, мистер, поэтому оставляю все на вашу совесть. Пойдем, Коттон.

И он пошел дальше по улице. Хейз последовал за ним. Через некоторое время Хейз оглянулся.

— Он платит.

Карелла хмыкнул.

— Ты сердишься?

— Немного.

— Я думал сделать как лучше.

— Мама Лу всегда помогает нам. Кроме того, она мне нравится. Никто не просил этого типа появляться на нашем участке. Он пришел, получил что хотел и, мне кажется, по справедливости должен заплатить. Девушка, с которой он был, делает это не ради удовольствия. Ей приходится в миллион раз тяжелей, чем самому заштатному клерку.

— Тогда почему бы ей не стать таким клерком? — возник у Хейза логичный вопрос.

— Сдаюсь, — улыбнулся Карелла и добавил: — Пришли, это здесь.

Заведение мамы Иды ничем не отличалось от соседних жилых домов. На ступеньках у парадной двери двое мальчишек играли в крестики-нолики.

— Марш отсюда! — прикрикнул Карелла, и ребят как ветром сдуло. — Вот что меня больше всего мучит: дети. Ведь все происходит у них на глазах. Хорошенькое воспитание.

— Только недавно ты, кажется, говорил, что это вполне честная профессия.

— Ты что, хочешь поймать меня на слове?

— Нет, просто интересно, почему тебя так разобрало.

— Согласен: преступление бесчестно. Проституция — это преступление, во всяком случае, так считается у нас в городе. Возможно, закон прав, а возможно, и нет, но критиковать его — не мое дело. Мое дело — насаждать закон. Согласен: в нашем участке и, насколько мне известно, во всех других участках проституция — это преступление, которое не считается преступлением. Те двое патрульных собирают мзду со всех заведений на улице и следят, чтобы у мадам не было неприятностей. Мадам, в свою очередь, соблюдают правила «гигиены»: никакого воровства, чистая коммерция. Но парень, который хотел поживиться за счет Лу, он ведь тоже совершал преступление, так? И что прикажешь делать копу? Закрывать глаза на все преступления или только на некоторые?

— Нет, — ответил Хейз, — только на те, за которые ему платят.

Карелла смерил Хейза взглядом.

— За все время, что я работаю в полиции, я не взял ни греша. Запомни это.

— У меня и в мыслях не было тебя задеть.

— Так вот, коп не может всегда следовать букве закона. Мое понятие о добре и зле не имеет ничего общего с законом. И по мне, этот Гитлер творил зло. Детали не в счет. В принципе. Может, я зря полез в бутылку, а может, и нет. И хватит об этом, к черту.

— Ладно, — согласился Хейз.

— Теперь ты сердишься?

— Нет. Просто мотаю на ус.

— И еще одно, — сказал Карелла.

— Что именно?

— Дети, стоящие вокруг. Было бы лучше, если бы они еще и сейчас стояли там, разинув рты? Разве не следовало прекратить это безобразие?

— Чтобы прекратить это безобразие, не обязательно было заставлять парня платить.

— Ты сегодня в ударе, — сдался Карелла, и они вошли в дом.

В холле Карелла позвонил.

— Мама Ида порядочная стерва, — сказал он. — Считает себя хозяйкой Улицы и города тоже. С ней церемонии ни к чему.

Дверь открылась. Вплотную к порогу стояла женщина с гребенкой в руках. Черные распущенные волосы свободно падали вдоль узкого лица с проницательными карими глазами. На женщине был голубой свитер и черная юбка. Она была босиком.

— Что надо? — спросила она.

— Это я, Карелла. Впусти нас, Ида.

— Что тебе нужно, Карелла? Фараоны тоже хотят поживиться?

— Нам нужна девушка, которую ты называешь Леди.

— Она занята.

— Мы подождем.

— Она может не скоро освободиться.

— Мы подождем.

— Подождите на улице.

— Ида, — сказал Карелла мягко, — освободи проход.

Ида отступила назад. Карелла и Хейз вошли в темный коридор.

— Что вам от нее нужно?

— Мы хотим поговорить с ней.

— О чем?

— Это наше дело.

— Вы не заберете ее?

— Нет. Только спросим кое о чем.

Ида довольно улыбнулась. Спереди у нее сиял золотой зуб.

— Хорошо, — сказала она. — Заходите. Садитесь.

Она провела их в маленькую неуютную гостиную.

В комнате стоял запах благовоний и пота. Пот перешибал благовония.

Ида взглянула на Хейза.

— А это кто такой?

— Детектив Хейз, — ответил Карелла.

— Симпатичный, — равнодушно заметила Ида. — А что у тебя с волосами? Откуда эта белая прядь?

Хейз дотронулся до виска.

— Старею.

— Долго еще она? — спросил Карелла.

— Кто ее знает. Она не привыкла спешить. На нее большой спрос. Ты же знаешь, она — Леди. А леди любят приятное обхождение. С ними надо побеседовать для начала.

— Ты, должно быть, теряешь на ней много денег.

— Я беру за нее втрое дороже.

— И она стоит того?

— Если платят, значит, наверное, стоит. — Она снова взглянула на Хейза. — Могу спорить, тебе никогда не приходилось платить за любовь.

Хейз спокойно встретил ее взгляд. Он понимал, что для нее это всего лишь разговор на профессиональную тему. Все проститутки и бандерши, с которыми ему приходилось сталкиваться, болтали о сексе так же непринужденно, как обычные женщины о тряпках или детях. Он ничего не ответил.

— Как ты думаешь, сколько мне лет? — спросила она его.

— Шестьдесят, — ответил он, не моргнув глазом.

Ида рассмеялась.