Сброс до нуля

– Спасибо за заботу, но я предпочитаю тюльпаны.

– Да? Ну тогда специально для тебя, – три розы в его руках превратились в темно-синие тюльпаны.

Он снова резко кинул их. Кай пригнулся. Стебли со свистом пронеслись возле уха. Блондин хотел тут же подняться, но пошатнулся, касаясь кончиками пальцев пола. Его организм выдохся. И потеря крови давала о себе знать. К его удаче, Фёдор также был ранен и измотан. Он тоже воспользовался этой небольшой паузой, чтобы немного перевести дух. После падения вместе с частью балкона его тело было переломано.

Этих двоих на ногах держала только злость, ненависть и желание одержать победу.

Они снова сошлись в драке. Кай физически был более крепок, поэтому он постепенно начал вести бой. Фёдор же начал поддаваться панике, отчего его удары все чаще попадали мимо. Когда в очередной раз он сделал неверную атаку, мачете Кая срубило ему фаланги трех пальцев на руке. Будто не обратив на это внимания, Фёдор продолжал беспорядочно размахивать топором. Оковы его душевного здоровья окончательно разбились. Его лицо больше не принадлежало человеку: оно стало диким. Когда Кай попал лезвием по уху, Фёдор восторженно залился смехом, будто происходящее доставляло ему удовольствие и веселило. Он наступил на срезанную мочку уха, вихрем опускаясь на Кая. Теперь, когда Долгорукий впал в безумие, он снова завладел ситуацией. Каю лишь оставалось пятиться назад и отбивать удары острого топора.

Фёдор продолжал безумно смеяться. С надрывом. То тише, то громче. С рыком. Его лицо начало меняться. Веки, словно расплавленная глина, потекли вниз, обнажая обратную сторону нижнего века. Лицо сначала немного удлинилось, после чего начало разрываться на две половины.

– Вышел Месяц Из тумана, Вынул ножик Из кармана…

Из раскола на лице начала вылезать черная дикая собака с горящими изумрудными глазами.

– Что за? – Кай отвлекся.

Фёдор рубанул его плечо, практически отрубая руку.

Голос Фёдора также менялся. Он становился более грубым, похожим на рык:

– … Буду резать, Буду бить – Все равно Тебе водить!

Черная собака начала лаять.

Боль от кровоточащей руки отрезвила Кая. Он начал видеть, что перед ним – иллюзия. Хотя он и до этого это понимал, но все равно было жутко.

Такова природа человека – он не может не доверять глазам, хоть и знает, что перед ним обман.

Диссонанс.

Глаза собаки начали вытекать. На их месте, из глазниц начал расти могильник, оплетая края глаз и впиваясь в морду.

– В поле мы нашли ромашку, Василек, гвоздику, кашку, Колокольчик, мак, вьюнок… Мы устроим Рагнорёк!

– Я знаю, что это иллюзия! – прокричал Кай, держась за нефункционирующую руку.

Фёдор замолчал. На его разорванном лице, которое все еще болталось по бокам, два глаза посмотрели на парня, а рот растянулся в улыбке. Он засмеялся. Смеялось и его лицо, и собачья морда, низким голосом вторив ему, словно эхо.

– Посмотри, что ты сделал с моими пальцами, – все также, в два голоса продолжал Долгорукий, выставив руку перед собой, – что нам с этим делать, любимый мой?

Его отрубленные пальцы начали удлиняться, превращаясь в щупальца. Они потянулись к Каю. Блондин попятился назад. Споткнувшись, он упал на спину. Фёдор кинулся на него, делая удар топором.

Кровь брызнула на лицо Каю.

– Апрель, Апрель, На дворе капель. На дворе Лужи, Больше нет

Стужи.

Фёдор отстранился от парня, заваливаясь на бок. Его лицо стало соединяться, собачья морда исчезать. Пальцы на руках становились прежними, срубленными. Он держался ими за грудь, смотря на вытекающую из нее кровь.

Кай пронзил его мачете.

Собрав остатки сил, Кай поднялся, чтобы добить графа.

– Хи-хи, ты убил Бога, никчемного человека. Я, наконец, свободен? Выпусти меня отсюда, мне так надоело…

– Да. Ты достаточно мучился.

Кай занес над головой Фёдора лезвие.

– Что это, сострадание?

Кай промолчал.

Фёдор тихо засмеялся.

– Я ведь не увижу никого из них, да? Это хорошо. Это к лучшему. Да, это… Можно мне больше не убивать? Старик, прости меня. Можно мне больше не любить? Сможешь ты умертвить мои эмоции, палач?

Мне снился сон, где я умирал.

Я пытался смыть кровь,

но она была словно

яд -

как слова,

что застряли в легких.

Те слова, что несли искупление

Но я ненавидел их,

и не хотел

прощения.

Граф замолчал, прикрывая глаза.

– Покойся с миром, Фёдор.

Кай взмахнул лезвием.

В тот же момент раздался выстрел.

Кай пошатнулся.

Он удивленно посмотрел на свой живот, потом на Фёдора. Тот держал пистолет. Тот самый пистолет, который когда-то забрал у охранника супермаркета. Долгорукий снова нацелился на Кая.

Одна секунда.

Одна секунда решит, кто быстрее. Кай, сверкнувший лезвием, или Фёдор, спустивший курок.

Выстрел расколол звуки, обращая их в тишину.

Мне снился сон, где я умирал,

а с неба падали облака.

Они рухнули на тело мое,

и я умер.

Так, как я и желал.

Глава 36. Абсцесс.

– Ахахаха, а я выше!