Сбежавшая королева

Николай продолжал раздеваться: джинсы и боксеры были отброшены в угол вместе с ботинками. Он выпрямился, полностью обнаженный передо мной. Его член был твердым и лежал длинной, толстой линией на животе, отчаянно вытягиваясь вперед. Он стоял и позволял мне рассматривать его. Его глаза все это время не отрывались от меня. Николай смотрел на меня так, словно я была для него чем-то неизведанным. Человеком, которого он никогда по-настоящему не знал.

Мое тело пылало, а сердце бешено колотилось от его взгляда.

В его глазах был мир, от которого у меня перехватило дыхание.

Затем Нико двинулся ко мне и первым делом потянулся к моим ногам. В том, как он медленно расстегивал мои ботинки и снимал носки, была какая-то торжественность. Таким же образом он стянул с меня джинсы, а затем трусики. Я приподнялась, когда он схватился за края моего свитера. Наши лица приблизились вплотную, и я почувствовала запах его самого и геля для душа. Мускусный аромат сосны и кожи, который всегда был присущ только ему. Запах, от которого мое тело пело. Лифчик последовал за футболкой, отброшенный в сторону и забытый. Мы оба были обнажены. Моя кожа покрылась мурашками от его внимательного осмотра. Он провел рукой по моей влажной щеке. Мне казалось, что мое лицо покрыто красными пятнами после приступа слез. Жжение на коже подсказывало, что так оно и было. Он склонился надо мной, удерживая свой вес на руках. Я хотела, чтобы он опустился ко мне. Я хотела чувствовать его вес, вдавливающий меня в матрас, пока он будет брать меня. Я нуждалась в этом больше всего на свете.

Вместо этого его рука скользнула вниз по моей шее и ключицам. За ней последовал его рот. Его поцелуи были горячими и тягучими. Щетина колола мою плоть, а зубы кусали, вызывая во мне дрожь.

Он добрался до моих грудей. И снова уставился на них, поглаживая соски.

Я вздрогнула, когда он заговорил.

— Ты кормила нашего сына этой грудью?

Вопрос был настолько неожиданным, что я не смогла ничего сделать, кроме как кивнуть. Рука сомкнулась на одном из них, слегка сжав его, а затем его рот обхватил мой сосок. Язык был шокирующе горячим после холодного воздуха комнаты. Он гладил мой сосок языком, посасывая и покусывая его, втягивая зубами. Меня охватило смущение. Мое тело было совсем не таким, как семь лет назад. На нем были места, которые я прятала от него прошлой ночью с помощью стратегически правильно расположенных рук. Стали видны участки на теле, которые он мог пропустить во время нашей погони при луне. Грудь обвисла, появились растяжки, не говоря уже о линиях на животе и легкой морщинистости вокруг шрама от кесарева сечения. Это были трудные роды.

— Я и не подозревал, что девушка, которую я знал, может стать еще красивее… — Он оторвался, когда обе груди были хорошо обработанными, розовыми и ноющими. — Но вот мы здесь.

Он двинулся вниз. Я была такой мокрой, что чувствовала, как мое желание стекает по бедрам, капая на кровать и смачивая простыни. Он проделал путь вниз по моему телу и остановился на животе. Я согнула ноги, инстинктивно втягивая его. Так я делала всякий раз, когда эта особо уязвимая часть моего тела оказывалась под чужим взглядом, что в наши дни случалось только на пляже.

— Не прячься от меня, lastochka. Не смей. Это тело все еще мое. Мой приз. Никогда не забывай об этом. — Его губы нашли шрам. Он задержался над ним, проводя губами взад-вперед.

Я чувствовала себя обязанной как-то объяснить.

— Это были трудные роды. У него было тазовое предлежание, — начала я. Медицинский термин звучал совершенно неуместно в интимной атмосфере между нами.

— Ты была одна? — Вопрос Николая застал меня врасплох.

— Я не помню, как проходило кесарево. Слишком устала, — призналась я.

Роды прошли в боли и страхе, и теперь воспоминания о них были смутными. Схватки начались внезапно, и к тому времени, как Кьяра и Анджело узнали об этом, все было кончено. Единственное, что запечатлелось в моей памяти ярче всех звезд на небе, — это момент, когда медсестра положила Лео мне на грудь. Туман рассеялся, усталость прошла, и все остальное перестало иметь значение.

— Да, я была сначала одна, а потом нет… — бормотала я бессмысленные слова, потерявшись в удовольствии.

Его губы скользнули вдоль шрама, оставляя на ходу поцелуи.

— Моя храбрая, сильная lastochka. Теперь ты не одна и никогда больше не будешь.

С этими словами он широко раздвинул мои колени и лизнул по центру. Низко зарычав, он прижался всем лицом к моей киске, его язык проник глубоко внутрь, облизывая так, будто он хотел выпить меня до дна.

— Чье кольцо на тебе было? — он отстранился, чтобы спросить. — Только не говори мне снова, что носила его просто для видимости.

Я потянулась к его лицу своими бедрами, требуя больше этого восхитительного давления. Он снова начал лизать меня, и я запустила пальцы в его волосы.

— Ты не слишком присматривался к нему, да? Догадайся сам.

Николай прикусил внутреннюю поверхность моего бедра. Я застонала.

— Больше никаких секретов. — Он снова укусил меня, заставив рассмеяться.