Сбежать от Питбуля и Булочки

— А пить? Молочка налить?

Грустный длинный вздох.

Грею ей молоко, добавляю в него сгущёнку и сливки. Я очень любила маленькая пить такое.

Ставлю ей в угол детскую табуреточку, чтобы присела и отдаю кружку с трубочкой.

— Ты Ариша, папу слушайся ладно? — присаживаясь у стенки рядом с ней.

— Сталаюсь, — серьёзно.

— Надо сильнее стараться! А то видишь как?..

— Ну всё, — заходит Богдан. — Починил им тен…

Что-то рассказывает. Моет руки в раковине. Это очень уютно и по-домашнему.

Втихаря споив собакам остатки сладкого молока, Булочка благополучно сопит, прислонившись щекой к стене. Уснула…

Наблюдаю, как Богдан колдует что-то на плите. Дома жарко. Веки тоже смыкаются. Замечаю у него на затылке, пониже линии роста волос — кровь. Сонливость сразу же проходит.

— Сядь на стул, пожалуйста.

— Будет приват? — подмигивая падает на стул.

— Что будет? — не понимая заглядываю ему в глаза.

— Забудь! — прячет улыбку.

— Опять похабничать изволите, барин? — догадавшись по его провокационному взгляду, вздыхаю я.

Пытается поймать меня за бедро. Уворачиваюсь.

Из дверцы холодильника достаю перекись и йод.

— Больно? — обрабатываю я.

— Нет.

— Ты говорил — больно.

— Вот здесь, — ведёт моей рукой по лицу. — Губы… Нос… Ухо…

На автомате поглаживаю его ухо пальцем.

Задирает голову. Обвивает кистью меня за шею и нагибает к своему лицу. Вскрикнув, возмущённо отскакиваю на пару шагов. Но он успевает поймать за руку.

— Барину обещан поцелуй, — тянет к себе.

Рывком дёргает ближе, падают нему на колени.

— А барин велел на колени не садиться! — мстительно прищуриваюсь я.

— Только к чужим дядькам.

— А к своим, стало быть, можно?…

— Каким ещё "своим"? Свой всегда один, Синичкина.

Губы приближаются.

— А как понять, что он свой?

— Закрой глаза, я тебе расскажу…

Зажмуриваюсь, с опаской кладу ему ладонь на грудь.

— Опять же ситуацией воспользуетесь!

— Обязательно… — касаются его губы моих.

— А потом решите, что Вам всё можно… — дрожащим голосом сбито шепчу я.

— Решу…

— И мы опять поссоримся из-за моей несговорчивости.

— И я запру тебя в чулан. Кстати, — отстраняется, рассеянно моргая. — Там пацан был какой-то!

О, Боги! Вспомнил!

Не подумав как следует, прижимаюсь к его губам, только чтобы не рычал! Они становятся мягкими, и мы словно уплываем от берега на чувственных волнах. Его пальцы ритмично сжимают мою спину, рисуя по лопаткам.

— Ну вот… — между поцелуями шепчет он. — Обойдемся пока без чулана.

У меня от его шёпота и вкуса мурашки и сердцебиение… Не давая отстраниться, целует глубже. Мои ресницы дрожат, распахиваю глаза. Поперхнувшись, слетаю мгновенно с коленей Богдана.

Ариша!

Сложив руки на стол, и устроив сверху свою любопытную мордашку, наблюдала за нашим поцелуем.

Под землю просто провалиться!

— Питель будет блат? — раскрывает вопрошая пухлые ладошки. — Девочки в саду говолят…

Страшно представить, что говорят её девочки. И страшно, видимо, не только мне!

— Так! — встаёт опомнившийся Богдан. — Питерь будет каша и спать. И вообще — купаться пойдём.

— Не будет блата? — переводит свои наивные серьёзные глаза с меня, на Богдана и обратно.

Отрицательно кручу головой.

— Надо сильнее сталаться! — важно бросает она и не торопясь идёт в ванную.

Встречаемся взглядами. Прыскаем от смеха, отводя друг от друга глаза.

— Устами младенца, Синичкина.

Бросаю в него гневно полотенце. Перехватывает на лету.

— Ну, а что делать, Ариша уже перед девчонками понтанулась про двойню, — продолжает стебаться он.

Возмущённо отворачиваюсь.

— Шучу я… — ведёт костяшками по моему предплечью.

И я почти оттаиваю.

— …Мы будем ответственно предохраняться, да?

— А где у вас вилочки лежат? — с ехидной улыбкой разворачиваюсь я.

Смеётся… Очень не привычно смотреть на него смеющимся. Он моложе, светлее, легче. И совсем не такой суровый.

— Па-па! — поторапливает Булочка из ванной.

— Кашу умеешь молочную готовить?

— Я лучше Аришу искупаю, — отрицательно качаю головой.

Пытаюсь улизнуть, но снова ловит за талию сзади.

— Ась… Мне завтра на работу. Треш начнётся. Давай, у нас этот вечер охрененный будет, а?

Настороженно замираю.

— Что это барин имеет в виду?

— Кино посмотрим…

— И всё?

— Пообнимаемся… Я тебе мандаринку почищу… Шампанское открою. У Ариши шоколад из подарков экспроприируем…

Звучит мирно.

— Без всяких "стараний"?

— Мхм… — уклончиво.

— А какое кино?

— Па-па!!

— Увлекательное…

Глава 12 — Трусиха

БОГДАН

Стоя на кровати на коленях, Ася многозначительно демонстрирует мне вилку.

— Месседж принят, Синичка.

— То-то же, — прячет вилку в карман. — Веди себя прилично.

Щёлкнув пультом от плазмы, ставлю на прикроватный столик поднос.

— Двигайся…

— Но там твоя половина.

— На двуспальной кровати нет половин, Синичка. Если туда легли двое, то… — отдаю ей бокалы в руки, — …они становятся целым.

Вытесняю её на середину, сажусь рядом. За талию тяну её ближе к себе, ныряя пальцами под маечку на пояснице.

— Тогда мне кажется, моя третья рука пользуется тем, что две заняты! — взмахивает бокалами.

— Руки, они такие.

Обнимая покрепче, подхватываю под бёдра и усаживаю верхом на себя.

— Богдан!!

— Не пролей вино, малыш.

— Эй!