Сбежать от Питбуля и Булочки

— Мы с Герой обокрали Марину. Паспорт… Так нужно было, чтобы написать тебе разрешение на операцию!

— И всё?

— Но пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… — умоляюще пищит Синичка. — Не говори Гере, что я рассказала!

— Он втянул тебя в гоп-стоп??

— Гоп-что?

— Дура ты моя…

— Я сама так решила, он только помог!

— Ну да.

— Ну, Даня! Я ему слово дала, что ты не узнаешь! Ну, пожа-а-алуйста! Обещаю каяться каждый день! — хитренько и часто моргает ресницами.

— Ладно… — отпускает немного меня.

Пусть лучше у нас с Синичкой будет секрет от Бандита, чем у них двоих от меня.

— Не скажу. Но еще раз дашь такое слово, я не знаю тогда…

— Никогда больше!

— И про каждый день я запомнил, — обматываю бедра полотенцем, выхожу.

Верёвки вьёт из меня эта барышня!

Поправляю на камине фотки. Наши с Аришей, и Асины — с отцом, с семьёй… Одна рамочка пустая. Это Синичка купила для свадебной.

— Дан, ты не видел мою подвязку, на камине была? — собираясь, бегает она по дому.

— Видел…

— Где, — подбегает она в белых чулках и маечке.

Оценивающе съедаю её взглядом.

— Ррр… Беги.

Срываюсь к ней. Взвизгнув, несётся в спальню. Заваливаю её на кровать, приземляясь сверху.

— Теперь я буду тебя наказывать, а ты каяться! — тискаю её.

— Нет-нет-нет! — хохочет, уворачиваясь от моих атак на её чувствительную шею.

— Даня! Чулки порвешь! — ловит мою пряжку, зажимая в кулак. — Опоздаем на регистрацию!

Откидываюсь на спину отпуская её.

— Вся в долгах ты, Синичка, теперь!

Сбегает. Надеваю рубашку.

— Ась, ты мою бабочку не видела? — обшариваю всё в спальне. — Была же…

— Видела.

— Где? — подхожу к ней.

Кивает мне в окно на Алтая. Он — в бабочке, у Коры на шее — подвязка.

Смеемся. Ася фотает крутящуюся между собаками Аришу.

Дочь возвращается домой, входная дверь хлопает.

— Класивые мои псы?

— Ррр, — рычит ей Ася.

Они учат букву "р".

— Ллл! — с энтузиазмом повторяет она.

Не рычит ещё пока моя питбулечка. Но яблоками кидается метко.

— У Колы будут щенки, — по-деловому заявляет Ариша.

— Как ты узнала? — присматриваюсь я к немного располневшей в последнее время Коре.

— Толкаются в зивотике.

— Слушай, похоже на то, — удивлённо киваю я.

— А вы не сталаетесь! — осуждающе смотрит на нас Ариша, уперев руки в бока. — У Аленки блат. А у меня — нету. Хвастать будет…

Вздыхает.

— Щенками буду хвастать, — философски.

Снова убегает на улицу.

— Слышала, Синичка? Недорабатываем мы, — притягиваю её за талию.

В этот раз очень аккуратно, чтобы её ажурное платье не испортить.

— Надо лучше стараться… Может, отменим контрацепцию? Осенью, как вариант.

По началу мы немного косячили, но потом решили отложить. Пока проблема с Аришей не решится.

— Дань… — не поднимая глаз, поправляет мой воротник. — А у нас тоже будут "щенки".

Немного подвисаю, не сообразив, почему такая постановка фразы.

С улицы много и долго сигналят, имитируя футбольные позывные. Опера! Ну, ёмоё… Оглядываюсь. Я же к ЗАГСу говорил.

— Бегом!

Аришу несу на руках. Прекрасную мою девочку веду, обнимая за плечи.

Как только мы выходим за ворота, нас, улюлюкая, обсыпают облаком лепестков роз.

— Целуйтесь питель! — радостно хлопает в ладони Ариша и требовательно давит на мой затылок.

— Помада, — успевает только пискнуть Ася.

Ну какая к чёрту помада?! Съедаю всё… И, наверное, сверкаю от блёсток, как новогодняя ёлка. Ариша обнимает меня за шею. И тоже целует. В скулу.

Она, вообще, не особенно по нежностям. Но с появлением Аси стала выражать эмоции и так. Впрочем, тоже начал этим грешить. Синичка — тепленькая…

Встречаюсь взглядами с операми. Губы сами растягиваются в улыбке, словно меня окунули в ванну с эндорфинами. Внутри трепещет всё, как у пацана.

— Касьянов улыбается! — начинают стебать меня коллеги.

— Ну всё, проф непригодный Питбуль!

— Надо запечатлеть для компромата!

— В личном деле фотку сменим!

Идиоты… Качаю головой. Но контролировать улыбку не получается. Ну и черт с ней.

Отпускаю Аришу с рук.

— А у нас щенки будут! — радостно и громко заявляет она.

Все на мгновение замолкают, синхронно переводя взгляд на живот Аси.

— Можно поздравлять?? — немного растерявшись улыбаются все.

— Можно… — смущаясь, кладёт руку на живот Синичка.

Зависаю в прострации. Перед глазами всё расплывается, пульс стучит в уши.

— А срок какой? — интересуется Машенька.

— Девять недель…

— Здорово! Испекли Пирожок к Булочке, ахах!

Чо происходит?

— Девять с половиной недель! — начинают стебать опера. — Максимыч, ну ты снайпер!

А я даже рявкнуть на них не могу, что эти "гусары" девочку мою не смущали.

— Детка… — сглатываю я, ловя её взгляд. — "Щенки" — в смысле…

Показываю пальцем на неё, себя и снова её, потеряв дар речи.

— Мальчик, сказали, — краснея, кусает губы, едва сдерживая улыбку.

— Ась… — задохнувшись от эмоций, притягиваю её к себе. — Я — тормоз.

— Ты рад?

— Рад ли я?!

Интересно, любит ли кто-нибудь так апрель, как люблю его я?…