Сбежать от Питбуля и Булочки

— А почему она не взяла?

— А у неё какой-то важный Гуру приезжал. И дал ей свои инструкции. Помощь нам в них не вошла.

— Вы теперь не даёте ей Аришу, так?

— Так.

— Она сожалеет, я уверена.

— Это — ради Бога! Но я не могу доверять ребёнка человеку, который выполняет инструкции от Гуру, вопреки здравому смыслу и благополучию близких. Понимаешь?

— Понимаю… — вздыхает она.

Понимает она… Хорошая! Динозаврик розовый. Я думал такие уже вымерли. А нет! Видимо воспитываются еще бабушками старой интеллигентной закалки.

— А бабушка у тебя кем была?

— Учителем в художественной школе.

— Понятно.

Убирает альбом на заднее сиденье.

— Поехали домой, Синичка.

— Угу… — в руках фотка, где она маленькая на коленях у отца.

— На ручки хочешь, да? — улыбаюсь я.

— Иногда.

— Ну иди… — отодвигаю назад до упора кресло.

Недоверчиво смотрит мне в глаза.

— Дай руку, — протягиваю ей свою.

Сомневаясь вкладывает ладонь. Перехватываю увереннее. Наклоняюсь, обнимая за талию и втягиваю к себе на колени.

Мягонькая и пушистая как зайка в своей шубке. Сжимаю крепче, втыкаясь носом в шею. Закрываю глаза. Какой же кайф…

Не целую, не тискаю, чтобы не спугнуть это ощущение. Просто дышу ее теплым запахом.

— А у нас там Аркадий… — настороженно шепчет мне на ухо.

Губки трутся о кромку уха. Меня прошивает от этого касания губами до судороги по телу.

Громко втягиваю воздух. Шокированно распахиваю глаза.

Я почувствовал?! Что я почувствовал?

"А у нас там Аркадий… " — вспоминаю её прикосновение губами к кромке уха.

Класс, Касьянов, класс! За год первый раз у тебя полноценная реакция на прикосновение и та на "Аркадия"!

Глава 8 — Самое вкусное

Ася

На улице валит снег. Собаки вьются сначала вокруг Богдана, несущего спящую Булочку, потом, поскуливая, жмутся друг к другу на крыльце.

— Неужели, тэн в будке сгорел? — озадаченно смотрит он в окно. — Окей…

Уходит, запустить их в дом. Слышу, как клацают по полу их когти в направлении кухни.

— Место! — тихо рявкает Касьянов, блокируя их попытку ворваться ко мне.

Поводив носами в проходе на кухню, собаки послушно ложатся у камина.

— Надо бы ёлочку вернуть, — кручу в руках коробочку.

— Зачем?

— А куда подарки складывать? Я для Ариши нашла кое-что. Безделушка, конечно. Но я маленькая, обожала безделушки.

— У елки верхушка обгорела.

— А мы обломаем её. И наденем звезду.

— Уговорила.

Ёлка водружается на место, правда уже на половину короче и несколько сомнительнее по форме. Присаживаюсь на колени на ковёр, поправляю игрушки и мишуру

Немного опасаясь внимательно наблюдающих за каждым моим движением псов, ставлю маленькую коробочку под ёлку.

Вздрагиваю, ощущая за спиной присутствие. Выпрямляясь, врезаюсь спиной в грудь Богдана и замираю. Сердце сбивается с ритма и ускоряется.

— Мне подарочек будет от Снегурочки? — шепчет мне в ухо, обводя меня бокалом и всовывая его в руки.

— А? — переспрашиваю. — К нам придет снегурочка?

— Уже пришла. С наступающим, Ася…

— И в-в-в… тебя! — исправляю в последнее мгновение, так и не определившись до конца на "Вы" я с ним или на "ты".

Делаю глоток из бокала. Его губы сзади вжимаются в мою шею. Моё тело в шоке от вспышки ощущений!

Поперхнувшись, откашливаюсь.

Рывком разворачиваюсь, приземляясь на пятую точку и неуверенно отползаю спиной на полметра в сторону собак, удерживая бокал.

Сцепляемся с Богданом взглядами. Его голубое стекло плавится…

Облизывает губы.

Взвизгиваю от того, как псы с разных сторон сопят мне в уши. Зажмуриваюсь в ужасе.

— Эй! — возмущённо шикает на них Богдан. — Кыш!

Подтягивает мою ступню. Вынужденно приземляюсь на локти, всё ещё пытаясь не разлить содержимое бокала.

Гладит пальцы. Я теперь хромоножка…

— Болит?

Неуверенно киваю.

Одна из собак лакает из моего бокала. Фыркает от пузырьков.

— Морды любопытные! — хмурится на них он. — Отдай им бокал.

Послушно ставлю рядом с ковром на пол. Собаки, толкаясь, ловят носом взрывающиеся пузырьки.

Его пальцы скользят выше, по моим щиколоткам. А я что-то оказываюсь не готова к таким прикосновениям. И панически обвожу взглядом комнату, придумывая под каким предлогом буду спать… вот на этом диване, например!

Замерев и не дыша пытаюсь поймать взгляд Касьянова. Не надо…

А почему не надо? Он же красивый… Нравится тебе, верно? И руки у него совсем не такие грубые, как слова иногда.

Глядя мне в глаза, ведёт пальцами по икре под коленку. Это так чувствительно, что, не выдержав, я поджимаю ноги.

Грудная клетка неожиданно громко втягивает воздух.

Растерянно оглядываюсь.

— Вилку ищешь? — весело ухмыляется он.

Отрицательно кручу головой. Касьянов — это не Лобов. В него нельзя вилкой! Он и так в шрамах весь…

Делает глоток из бокала, тоже отставляя его в сторону.

За талию решительно притягивает к себе. Влетаю в его объятия. И даже пикнуть не успеваю, как его губы вжимаются в мои!

Головокружительно теряю ориентацию! Мой «самолёт» входит в крутое пике.

Чувствую кислинку и вкус винограда. Шум в ушах… Мурашки на затылке. И лёгкие спазмы внизу живота. И что дышать не получается, только охапками ловлю воздух.

И вместе с тем чувствую ужас, что он не остановится!