Саранча

Понимаешь логику? В мире производится более шести тысяч дженериков, из них — куча более или менее идентичных. Чтобы продавать товар «Зари» на внутреннем рынке, я должен прийти к главврачу больницы и сказать: «Прописывай своим сердечникам наш метацизин, а у кого щитовидка не в порядке, прописывай наш димефосфон, а мы с тобой будем делиться». Девяносто процентов лекарств покупается на бюджетные деньги. Сто процентов медицинского оборудования покупается на бюджетные деньги. Минимальная наценка в этой сфере составляет сто процентов.

— А максимальная?

— Максимальная? Я видел контракт, где рентабельность составляла шесть тысяч семьсот процентов. Когда я стал про этот контракт объяснять министру здравоохранения, мне домой в мое отсутствие кинули гранату.

— Могли и убить, — усмехнулся Валерий.

— Дело было в девяносто втором году. Тогда еще гранаты не летали, как воробьи по помойкам.

— Контракт был по лекарствам?

— По оборудованию. Одна почтенная немецкая фирма поставляла нам по связанному кредиту медицинскую технику времен Второй мировой войны. Самым замечательным прибором там был стационарный рентгенкабинет с низкочастотным генератором, пригодный для диагностики коров и верблюдов, но совершенно противопоказанный людям, потому как низкочастотный генератор порождает крайне вредное излучение…Так вот, за это самое оборудование мы расплачивались дизтопливом, которое стоило тогда, как помню — 340 рублей тонна. Схема была такая: фирма «Рога и копыта» брала в банке рублевый кредит, покупала на него топливо и продавала за рубеж. Хитрость состояла в том, что тогда, как вы помните, было два валютных курса, один государственный, другой в десять раз выше. Так вот — расчеты за оборудование шли по тому курсу, который государственный, то есть один рубль приравнивался к одной марке. А когда «Рога и копыта» продавала дизтопливо на западном рынке, она брала 5 марок и этими 5 марками гасила все 340 рублей кредита по рыночному курсу. В результате рентабельность сделки составляла, как уже было указано, 6700 процентов.

— И между кем же это делилось — 6700 процентов?

— О, это был чрезвычайно прозорливый контракт… Достаточно сказать, что, будучи подписан в 1991 году, он был подписан не под Горбачева, а под Ельцина…

Чердынский помолчал.

— Все, что связано с медициной, это огромные деньги. Деньги, которые делятся за облаками. Знаешь, почему ушел со своего поста предыдущий министр здравоохранения?

— Нет.

— Он ушел, чтобы не ставить своей подписи на распоряжении о приобретении партии заведомо некачественного инсулина. Партия стоила тридцать миллионов. Ему предлагали за подпись десять.

— А кому шли остальные двадцать?

— На самый верх.

— А кто у нас самый верх?

— Дочке самого верха — такой ответ устроит?

— Честный человек был министр, — усмехнулся Сазан.

— По правде говоря, не очень. Понимаете, в то самое время, когда назначали правительство Кириенко, один очень высокопоставленный чиновник из администрации президента строил себе дачу. Дача стоила десять миллионов долларов, и кому-то строительство надо было оплачивать. Оплатил один банк, ныне покойный, точнее, вице-президент данного банка. А после того, как банк оплатил дачу, встал вопрос о валюте, в которой будут оплачены услуги самого банка. А так как в это время шла дележка министерских кресел в правительстве Кириенко, то вице-президент банка предложил отдать кресло министра здравоохранения своему брату. Брат медицинского образования не имел, зато занимал пост президента страховой компании, занимающейся медицинским страхованием. Но так как назначение господина Ашотова на пост министра выглядело совсем уж неприлично, то Ашотова назначили первым замом, а в министры предложили профессора Утковского, с условием, что последний будет подписывать все, что приносит ему Ашотов.

— И он согласился?

— Да, он согласился. Он был очень похож на зайца, который решил перехитрить лису. И еще он был заведующим крупной больницей и был готов на все, лишь бы в больнице появился томограф и достаточный запас лекарств… Но он переоценил себя. Или недооценил чужую жадность… Я помню, как я приехал к нему домой и он позвал меня в сад, потому что боялся говорить в кабинете. Мы ходили по дорожкам, он рассказывал о разговоре и, кажется, сказал, замечательную фразу: «Нельзя воровать выше горла».

Сазан подумал.

— А при чем тут медицинское страхование?

— Медицинское страхование — это великое дело. Это когда частная компания получает деньги из бюджета и направляет их на погашение долгов бюджетной же поликлиники. Но в промежутке делает с ними все, что хочет.

— Например, не платит.