Саранча

— Просто задаток. Вот как раз на этом заводе замом главного был Санычев. У них опять начался какой-то конфликт с директором, а тут как раз на этот завод приехал тарский губернатор. Он в свите какого-то вице-премьера был, а вице-премьера потащили на завод, потому что завод хорошо себя чувствовал. Ну, Санычев с Гаибовым подружились с губернатором и пожаловались ему на судьбу, а тот и говорит: «Приезжайте ко мне, я вам даром такой же завод отдам, только вытащите его из выгребной ямы».

— И они приехали?

— Да. Стали составлять бизнес-планы. Игорь их консультировал. Потом они взмолились: Игорь, все, что хочешь, только переезжай в Тарск. Вот и переехал.

— Игорь часто приезжал?

— Нет. Он очень не любил Москву.

— А у него никаких неприятностей в Москве не было?

— В каком смысле неприятностей?

— Ну… следил кто-то за квартирой. Звонил. Угрожал.

— Да.

— Что — да?

— Звонили. Сначала звонили, а потом как-то вечером я возвращаюсь домой, рядом тормозят «Жигули», из них выскакивает громила под два метра и чего-то мне в руки пихает. И говорит что-то насчет того, чтобы Игорь в чужой бизнес не лез…

Виктория Львовна помолчала.

— Машина уехала, я выронила сумку и стою, потом смотрю — а у меня на руках дохлая кошка.

— Это когда было?

— Недели за две до его приезда. Последнего.

— Это который на конгресс?

Виктория Львовна кивнула.

— Вы ему рассказали?

— Когда приехал, рассказала.

— А он?

— Мы говорили только по телефону. Он был всего два дня и не заехал.

Валерий прикинул. Растерянный Игорь в холле «Рэдисон-Славянской». «У тебя неприятности с визой? Ты работал на оборонку и поэтому не можешь уехать?» — «Ах, да какая там оборонка…» Мог на него так подействовать рассказ матери? Возможно, и мог. Но сомнительно. Игорь был явно озабочен именно невозможностью отъезда, а не тем, что какие-то гниды, участвовавшие в дележке денег из медицинского фонда, были недовольны его поведением. Конечно, нынче такие времена, что любой человек имеет массу запуток. Но не из-за всех запуток стреляют. В московских историях были замешаны серьезные люди, серьезные люди не делают таких глупых ошибок и не убивают ученого технолога вместо того же Чердынского, который тот еще фрукт…

— Ты бы накрыл на стол, — сказала Виктория Львовна, — мы обедать будем. Меня этот швед пирог с лимоном научил делать.

— Я поеду, — проговорил Валерий. — Дела.

Когда он уходил, дверь в гостиную была широко распахнута. Чердынский сидел за роялем и играл что-то надрывное. На диване, заботливо укутанная пледом, лежала Яна и слушала своего бывшего любовника. Чердынский то ли не услышал шума в прихожей, то ли не счел нужным прерывать игру.

Виктория Львовна вышла проводить Валерия. Она стояла, держа на весу мокрые руки, и смотрела, как дворовый приятель ее сына надевает мягкое длиннополое пальто.

— Что вы так на меня глядите, — внезапно спросил Нестеренко, — это ведь не я убил Игоря, а?

— Его убили такие, как ты, — спокойно ответила Виктория Львовна.

У калитки водитель поспешно счищал мокрый снег с черного «хаммера» Мокрые крылья машины блестели в свете новенького галогенного фонаря, как бока загнанной лошади, из трубы глушителя шел черный нехороший дым — местный паршивый бензин явно не шел на пользу заграничной тачке.

— Ну что, поговорили? — спросил Лешка Муха, когда Сазан нырнул в накуренное тепло машины.

— Да. Очень душепользительная была беседа.

— Душепользительная в каком смысле?

— А в том смысле, — усмехнулся Нестеренко, — что когда бандиту рассказывают о разборках на самом верху, ему становится тепло на сердце и он думает: «А я-то порядочней, чем эта хевра».

— И что он рассказывал?

— Что Игоря убили из-за того, что медицинские деньги идут в предвыборные общаки. Что высокие московские политики не разобрались, кого давят…

— А тебя эта версия не устраивает?

— Если Игоря убили из-за федеральных запуток, то зачем стреляли в меня?

***

Губернатор области Виктор Жечков сидел в своем кабинете в чрезвычайно дурном расположении духа. Дурное это расположение проявлялось в том, что у губернатора болела голова. Он непрерывно хватался за толстую, зеленоватого стекла бутылку с минералкой, утирал лоб и красными воспаленными глазами глядел на своих собеседников.

Разговор в кабинете шел на смеси русского и английского, причем русским пользовались в основном двое из присутствующих, а именно: арбитражный управляющий «Тарскнефтеоргсинтеза» и начальник службы безопасности губернатора Антон Кононов, а английским — соответственно сам губернатор и доктор Гертцки.

Причину дурного настроения губернатора понять было трудно, тем более что речь шла о событии чрезвычайно приятном — об инвестициях в областную экономику ста девяноста миллионов долларов. Инвестировал доллары шведский концерн «Ланка-Гештальт», а объектом инвестиций должен был служить Тарский нефтехимический холдинг.