Саранча

— Я впервые встретил ее пять лет назад. Тарск — город маленький. Я пришел в гости к своему другу, старому школьному приятелю. Он тогда в каком-то черном ящике работал. Потомственный технарь-интеллигент. Мне открыла девочка лет четырнадцати. Она была в очень короткой красной юбке и с белым бантом в волосах. Я влюбился. Представьте себе, я влюбился именно тогда. Я тогда работал здесь, в Тарске, в НИИ. Вроде как чего-то курировал. Мне как-то по чину не полагалось совращать четырнадцатилетних, а? Потом я уехал. В Москву на повышение. Потом ушел в коммерцию. Мы работали с «Зарей», собственно, я много сделал, чтобы Санычев получил этот завод. Полтора года назад я был в командировке в Тарске, ехал по улице Мира. Если вы еще не в курсе, это та самая улица, где собираются… Стоит кучка девочек, и я узнаю Яну… Она подняла руку, и я остановился. Сначала я думал, что она совершенно пьяная, а потом понял, что она просто под кайфом. Она зарабатывала так деньги на наркотики. Насколько я понимаю, бандиты это делают специально. Так легче заставить проститутку отрабатывать деньги. Впрочем, это ваша специальность, что я вам объясняю…

Глаза Чердынского за толстыми стеклами очков были усталые и отчаянные.

— Я увез ее с собой. Она хихикала и норовила раздеться. Она меня совсем не узнавала, все повторяла, что я «клевый папик». Я взял ее в Москву, как вы понимаете, уж я-то знал, где ее можно вылечить. Истратил, кстати, кучу денег, но это совершенно неважно. По счастью, ее удалось избавить от наркозависимости. Она начала совсем недавно, после того, как убили ее отца. Тоже какие-то разборки, он, чтоб заработать деньги, пошел в коммерцию и пожаловался в милицию, что его обирают бандиты.

— Чьи?

— Ныне покойного Сыча… Они приехали после его смерти и сказали, что фраер им был по жизни должен. Вот. Я ее вылечил. Снял отдельную квартиру. Когда жена узнала, был жуткий скандал. В конце концов я развелся. Мы с Яной собирались пожениться. Я взял ее в одну из командировок в Тарск. Мы пришли на какое-то мероприятие типа «двадцать лет Тарскому химико-фармацевтическому комбинату». На мероприятии был Игорь Нетушкин. Через три дня она ушла жить к Игорю.

— Когда это было?

— В мае.

Чердынский устало пожал плечами.

— Я скандалил, звонил ей каждый день. Помню, даже перед Демьяном унижался… В общем, вел себя, совершенно как старая стерва, у которой муж ушел к молодой… Какие я имел шансы, а? Игорь моложе меня на двадцать лет и хорош собой, как Антиной… Я за семь месяцев в Тарске только раз был, и то потому что коллега с язвой свалился. И вот позавчера — узнал…

— Только позавчера? Почему?

— Я же говорю. Я был в Сан-Паоло. В командировке. Мерзкий город, одни небоскребы, как пшеница в поле… Мне никто ничего не говорил, я утром звоню Санычеву, и он мне говорит: «Завтра похороны Игоря».

Сазан прикинул. Чтобы на следующий день после Бразилии быть в Тарске, Чердынский должен был бросить совершенно все дела, мчаться в аэропорт, а из московского аэропорта кинуться в Тарск.

— Я так боялся, понимаете. Боялся, что Яна не выдержит. Она нежный, ранимый человек. Сначала отец. Потом — Игорь…

Чердынский сглотнул.

— Не знаю, зачем я вам это рассказываю. Вы ведь ищете убийцу Игоря, так? У меня по всем статьям получается прекрасный мотив… Заказал и аж в Бразилию уехал для алиби…

— Не получается, — сказал Валерий.

Чердынский поднял брови.

— Человек, который отдал приказ убрать Игоря, был тот же самый человек, который вчера отдал приказ убрать меня. Вы этот приказ никак отдать не могли, потому что в это время летели в самолете. Вы во сколько вылетели?

Коммерсант удивленно посмотрел на своего собеседника. Видимо, о мотиве он сказал так, ради красного словца, и не ожидал, что московский авторитет отнесется к его словам со всей серьезностью.

— Ах вот даже как… Вылет был по бразильскому времени в 12.30, это я очень хорошо запомнил, потому что ехал в аэропорт и гадал: успею-не успею. Летели мы через Франкфурт, пересадка была полтора часа, одиннадцать часов разницы плюс четырнадцать часов полета, считая пересадку, прилетел в полчетвертого утра, погрузился в машину и велел ехать в Тарск. Рейс Varig, это их национальный перевозчик, номер, хоть убей, не помню… Погодите…

Чердынский стремительно повернулся и вышел из гостиной. Валерий услышал, как он подымается на второй этаж. Дверь за собой Чердынский не закрыл, и Валерий видел потертый коврик в прихожей и поставленный на попа снегокат. Снегокат был хороший и дорогой и странно не соответствовал потертому полу и клочьям ваты, лезущим из дверной обивки.

Чердынский спустился очень быстро: зашел на кухню и вернулся оттуда с полным судком салата и двумя тарелками.

— Извини, — сказал он, — показалось, что Яна проснулась.

Из шкафа в гостиной коммерсант достал две тяжелые мельхиоровые вилки, выгреб половину салата на тарелку и остаток протянул Валере:

— Хочешь?

— Нет.

— А я хочу. Это у меня всегда на нервной почве.