Сапфировый альбатрос

Письмо истеричной женщины

В половине восьмого
В загородной кофейне
На открытой веранде
Вы сидели в компаньи
Припомаженных денди
И раскрашенных дам,
— И я видела ясно,
Что теперь Вы забыли
О сиреневой Ванде…
Позабыли? Так что же:
Я Вас помню, и знайте,
Никому не отдам…
Вы склонились к соседке,
Говоря комплименты,
(Я Ваш слышала голос),
— И мне врезались в память
Маникюрные руки
И на них по кольцу,
И дымящая чашка…
О, ужасные миги!
Я с собою боролась:
Мне хотелось подняться
И перчаткой Вас больно
Отхлестать по лицу!
Милый мой, нехороший,
Ну, скажи мне, зачем ты
С этой вот рыжекудрой
Так любезен и весел?
Неужели я хуже,
Я — твоя стрекоза?
Если любишь таких ты,
Чтобы пахла не морем,
А дешевою пудрой,
— Я могу, если хочешь,
Закурить папиросу
И подмазать глаза…
Эх, вскочил бы ты сразу
Да увидел сирени,
Да увидел бы море,
Голубое такое,
Разбросал бы стаканы,
Обругал этих дур,
— А потом мы с тобою
(Только ты нехороший!)
В быстролетном моторе
Полетели б, целуясь,
В Кордильеры, на Цейлон,
А потом в Сингапур!

Цейлон, Сингапур! Это тебе не колхозы с ихними силосными башнями!

Или вот:

Тебе привез я тонкий яд в кольце под аметистом,
Его, я знаю, выпьешь ты… И будет вечер долог…

Тонкий яд под аметистом — зашибись!

А это вам каково?

Ей объяснились в любви уже двое,
Один из них был даже поэтом…
Влюбленных манило ее расцветшее тело…
День был манящим, дерзко-обнаженным…
Вы сорвали бархатную полумаску,
Сделав недовольную гримаску…

Тут я, правда, кажется, кой-чего перемешал одно с другим. Но дальше вроде как более-менее правильно.

В туманы пурпурной Розеллии
Примчал нас радужный поток.
Нас мчит лазоревый дельфин…
Взлетает розовый авто!

Сегодня стулья глядят странно и печально…
Мое сердце звенит бубенчиками, как пони…
Ликуя в стоне страстных мук…

Вновь вижу край нежнейший,
Где я бродил давно,
Где медленные гейши
В лиловых кимоно…

В этих самых лиловых кимоно третий одессит и шаганул в «Гудок» — в газету Центрального Комитета Союза рабочих железнодорожного транспорта. Там он обзавелся пролетарским псевдонимом Рубило или Зубило и начал перекладывать стихами жалобные письма рабкоров. Уже не про розовые авто, а про железнодорожные вагоны.

Скучная история, требующая освещения

Поэтому деловое предложение:
Пусть тот, кто давал распоряжение
О провозке состава такого
Под видом пустого, —
Пусть (не откладывая кстати)
Даст свое разъяснение в печати!
К тому же путь недалек:
К его услугам — «Гудок», —
И чтоб вышло весело и мило,
Можно обратиться к Зубило.

Значит, все ж таки Зубило.

Доставалось от него и попам — тоже добивал побежденных:

Сколько раз о долгогривых,
О попах, стихи писал,
О пузатых, о блудливых, —
А такого не видал!
Вот уж поп! Всем батям батя!
Где уж лучшего найти:
Сколько божьей благодати —
Дальше некуда идти.

Или на ту ж примерно тему:

Рождество

Нам смешно: о небесах забота!
В рай — врата! Мы видим рай иной.
Через заводские мы ворота
В рай войдем, да только в рай земной.