Сапфировая скрижаль

Мануэла, до этого момента пассивно слушавшая, ощутила, как по ее спине пробежал холодок.

— Да, — ответил юноша. — В первый раз меня прогнали. Не приняли всерьез. А во второй раз фамильяры сами пришли за мной.

— С какой целью?

— Хотели, чтобы я дал ваше описание. По неизвестным мне причинам они передумали и решили вас арестовать. Я хотел в этом убедиться. И довольно скоро понял, что слуги Инквизиции мне солгали. Вы по-прежнему были на свободе.

— И в Ла-Рабиде ты со своими сообщниками решил действовать. Отсюда и пожар. — И Варгас добавил, словно вслух продолжая свою мысль: — Им понадобилось наше описание. И, тем не менее, они нас не арестовали. — Он оглядел присутствующих: — А если они всегда были здесь…

Мануэла была уверена, что монах обращается к ней. Она провела рукой по волосам и с ужасом обнаружила, что не может совладать с дрожью в пальцах.

Небо начало окрашиваться розовыми и сиреневыми тонами, постепенно надвигались сумерки.

— Скоро стемнеет, — устало заметил Эзра. — Ну, что мы решаем? Отдаем этого человека в руки Святой Германдады?

— И речи быть не может! — быстро и решительно отрезал Сарраг. Он подошел к слуге: — Уходи, Сулейман из племени Зегриев. Уезжай как можно дальше отсюда, и да пребудет с тобой Всевышний и да залечит Он твои раны.

Он сделал еще один шаг и вдруг неожиданно для всех опустился на колено и поднес к губам руку молодого человека.

— Молю тебя о милосердии к моему брату.

Слуга не ответил. Он стоял, гордо подняв голову, но в глазах его мерцали слезы и прощение.

ГЛАВА 24

Колеблются они меж лаской и убийством.

Поль Валери

Войдя в часовню Святой Варвары, Мануэла в первый момент увидела лишь трех студентов, молящихся у подножия статуи святого Иакова. И только когда глаза ее привыкли к царившему здесь полумраку, она заметила коленопреклоненного Рафаэля Варгаса. Сгорбившись и закрыв лицо руками, монах всем своим существом выражал молчаливое отчаяние. Мануэла не захотела нарушать его одиночество, поэтому тоже опустилась на колени и принялась ждать.

С того самого дня, как она пошла с ним на процесс Колона, ей казалось, что она пребывает в каком-то бреду. Словно с того дня Рафаэль Варгас стал другим человеком.

Да что с ней такое? Как могло случиться, что ее сердце, до сего момента такое спокойное, вдруг превратилось в комок чувств? Что такого удивительного произошло, что буквально в считанные часы мир изменился до такой степени, что она его не узнавала? Казавшиеся ей прежде непоколебимыми понятия добра и зла, с раннего детства усвоенные правила и установки вдруг пошатнулись, и ей открылись иные ценности. Мануэла с трудом могла понять эти новые для нее эмоции и еще меньше понимала, куда они могут ее завлечь.

— Что вы тут делаете?

К ней подошел Варгас. На лице его читалось то самое отчаяние, которое она заметила, когда он молился.

— Я… — Она вдруг растеряла все слова. Закусив губу, Мануэла мысленно дала себе пинка. Дура… Совсем спятила… — Я волновалась. Вчера вы выглядели ужасно расстроенным…

Варгас лишь задумчиво покачал головой.

— Пойдемте отсюда, — предложил он.

Выйдя наружу, он опустился на ближайшую скамью.

— Вы хотите побыть один? — немедленно встревожилась Мануэла.

Покачав головой, он предложил ей сесть с ним рядом.

— А где Сарраг с Эзрой? — через некоторое время поинтересовался Рафаэль.

— Когда я с ними рассталась, они были в университетском саду. Но сейчас их там скорее всего уже нет. Они собирались в библиотеку…

— Чтобы выяснить, кто такой «изверг»… — Да.

На площадь вывалилась группа смеющихся и весело жестикулирующих студентов, юных и беззаботных. Миновав сидящую пару, они испарились за дверью, выходящей на одну из улочек.

— Я убил человека… — уронил Варгас.

— Это не было убийством. Вы спасали жизнь другому.

— Тогда как назвать деяние, оборвавшее чью-то жизнь?

— По-моему, вы неправильно ставите вопрос. Есть разница между самозащитой и сознательным стремлением уничтожить другого.

— И, тем не менее, я отнял у него жизнь.

— Допустим. Давайте представим, что было бы все по-другому. Если бы Сарраг погиб по вашей вине, то есть из-за вашего невмешательства, то разве не были бы вы так же виновны в его смерти?

— Я уже ничего не знаю… — И продолжил настолько тихо, что Мануэле показалось, будто она не слова его слышит, а угадывает мысли: — Господи… Боже… Почему? Почему так происходит? Слишком поздно… Эти перекрестки, на которых мы теряемся… Почему, Господи?

— Мы всего лишь жалкие существа из плоти и крови, смертные и несовершенные, фра Варгас. Мы не маленькие боги.

— И это говорите вы? Вы, которая всегда кажетесь выше всего этого?

Мануэла откинула голову, словно намереваясь рассмеяться.