Сапфировая скрижаль

— Кончай оскорблять! Либо выкладывай все, либо заткнись навсегда!

Варгас решил, что пора мешаться:

— Послушай, по твоей вине я убил человека. Воля твоя, отвечать на вопрос шейха или нет, но я требую — слышишь? — требую! — объяснений.

Чуть поколебавшись, Сулейман Абу Талеб поднялся на ноги и со спокойным высокомерием заявил:

— Я из семейства Зегриев…

Вот уже в третий раз он произнес это слово. Францисканец порылся в памяти. Многие годы клан Зегриев, уроженцев Полуострова, и Банну Сарраги, приехавшие из Африки, дрались между собой в Гранаде за власть. На протяжении истории и в том, и в другом клане сыновья лишали трона отцов, братья убивали братьев, в гаремах бурлили интриги, каждый разыгрывал собственную партию и вел войну ради себя, любимого. Буквально недавно эти братоубийственные войны возвели на трон султана Боабдила.

— Девять лет назад у нас было свое хозяйство неподалеку от Феса. Однажды утром, когда я был в поле, появились люди из рода Банну Саррагов. Они все разорили. Отец с братом пытались оказать сопротивление, но тщетно. Им перерезали горло. Сестру и мать изнасиловали, а дом подожгли. Увидев дым, я помчался домой, но опоздал. Да и что я мог, безоружный, против этих варваров? Вожди, ответственные за эту резню, уже уехали, и остались лишь те, кому поручили собрать и увести наши стада. Завидев меня, они накинулись на меня, намереваясь тоже убить. Но в последний момент передумали и отвезли в Фес. Сначала я не понял, почему мне сохранили жизнь, но потом, по дороге, слушая их разговор, догадался. Мне было всего восемнадцать лет, здоровый, все зубы на месте. На рынке рабов я шел на вес золота. Из Феса меня отволокли в Сеуту, из Сеуты в Кадис, а потом, наконец, в Гранаду. И там меня продали кади…

— Его звали Ибрагим эль Саби, — подхватил Сарраг. — Это мой друг.

Слуга, проигнорировав комментарий шейха, продолжил:

— Должен признать, он был хорошим хозяином, уважающим человеческое достоинство. Он научил меня читать и писать. Я жил у него около двух лет, пока однажды, должно, быть, предчувствуя конец Аль-Андалуса, он не решил вернуться в Магриб.

— И за неделю до отъезда он подарил тебя мне.

Молодой человек, снова приняв надменный вид, все же соизволил уточнить:

— Он не знал, что доверяет меня убийце.

— Если кто-то из Банну Саррагов повел себя как последний негодяй, это вовсе не значит, что у нас у всех руки в крови! — огрызнулся шейх. — К тому же ты изначально отлично знал, что я из этого рода. И в течение пяти лет ни разу не подал виду!

— Я действительно знал, кому эль Саби решил меня отдать. Но у меня не было выбора. К тому же, хоть вы и удивитесь, но, несмотря на кровоточащую рану на сердце, я тоже думал, что нельзя винить всех Банну Саррагов в преступлениях, совершенных их братьями. И то, что за все эти годы я ни разу ничего не предпринял ни против тебя, ни против твоих близких, тому доказательство. Разве я хотя бы когда-нибудь пытался тебе навредить?

Совершенно растерявшийся шейх покачал головой:

— Но тогда…

— Помнишь тот день, когда еврей впервые пришел к тебе?

— Конечно.

Эзра навострил уши.

— Накануне была пятница. Я был в мечети, совершал омовение, прежде чем перейти к молитве. Рядом со мной находился пожилой мужчина. Я заметил, что он не сводит с меня глаз. Наконец он представился. Это был один из пастухов моего отца, избежавший резни. Он испытывал желание поговорить со мной о моей семье, о счастливых временах и подробно рассказал мне о том страшном дне. Я слушал его, тронутый до слез. И он назвал мне имя… Имя того, кто возглавлял отряд. — Он замолчал, сжав кулаки. — Ахмед ибн Сарраг.

— Ахмед? — Шейх позеленел. — Но это же мой брат… — растерянно проговорил он. — Мой брат…

— Я тебе говорю.

— Это невозможно…

Молодой человек вызывающе посмотрел на своего прежнего хозяина.

— Знал ты об этом или нет… мне все равно!

— Мне понятна твоя боль, — решил взять слово Варгас, — но во имя Господа, подумай сам! Разве не ты только что сказал: «… я тоже думал, что нельзя винить всех Банну Саррагов в преступлениях, совершенных их братьями?»

— Христианин… Я знаю, что написано в вашей Библии: если тебя ударили по левой щеке, подставь и правую. Нет! Зегрии никогда не были трусами! То, что я работал на этого человека, — уже само по себе было проявлением широты души. Но в тот день, когда я узнал об узах, связывающих его с убийцей моих родителей, я решил… — Он указал пальцем на Саррага. — Брат за брата.

Поведение шейха резко изменилось. На его лице появилось вызывающее выражение.

— В таком случае чего ты ждал? Ты мог убить меня в Гранаде. В тот же вечер.

— Это правда. Но твоей смерти мне было мало. Я хотел уничтожить все твое семейство.

— И поэтому ты украл бумаги?

Сулейман кивнул.

— Минуточку, — вмешался Эзра. — Я не очень понимаю, каким образом кража этих бумаг могла поспособствовать уничтожению семейства шейха?

— Вам лучше других должен быть известен ответ.

— Понятно. Инквизиция… Обвинив нас, ты рассчитывал, что Святая Инквизиция гораздо эффективней осуществит преступление, которое ты задумал… И к кому ты направился? Тебя приняли?