Сапфир

Лана оторвалась от блокнота, который вновь принялась изучать, оживилась:

— Хочу.

— Мы, в общем, успеваем. Если соберемся и выдвинемся назад через пару часов, то как раз успеем прикупить что-нибудь симпатичное. Думаю, нас снова попросят станцевать.

— Ты знаешь, я всегда «за» танцы.

В глазах Ланы плясали чертики.

— А как насчет ныряния с маской? Здесь недалеко красивый риф — редкая возможность.

— Вообще-то, я собиралась еще поработать.

— Поработай, пока я принесу маски. А потом поныряем?

Она не смогла отказаться — Мо был прав: мир ли, война ли, радость или печаль, но жизнь всегда — здесь и сейчас.

— Ты знаешь, что я тебя люблю?

— Знаю.

Он светился от этих слов, а она была готова обнимать его вечно — мысленно и наяву. Сейчас, завтра — всегда.

* * *

Маски оказались идентичными — обе с толстыми, обрезиненными по кругу стеклами, мясистыми загубниками и пластиковыми трубками — синими, с красным кончиком.

В воду входили, держась за руки.

— Только ничего не касайся, хорошо?

С растянутым в стороны «кляпом» ртом, Лана согласно кивнула.

Мо нырнул первым — ушел чуть вперед, оттолкнулся от дна и лег на воду лицом вниз; мелькнули его знакомые синие трусы. Она, волнуясь, нырнула следом.

Кораллы являли собой отдельный мир с бурыми пористыми городами, желтоватыми, похожими на толстые волосы островками-анемонами, заметенными сероватым песком «донными» пустынями.

И рыбы. Лана не ожидала, что увидит сразу столько — непуганых и любопытных жителей морского пространства: синих, черных, желтых и совершенно неописуемых по цвету. Тот, кто рисовал подводный мир, не скупился на оттенки и мешал их, по-видимому, в порядке и без — коричневый с зеленым, зеленый с синим, синий с оранжевым…

В первые минуты она судорожно следила за дыханием — чтобы ртом через загубник, чтобы не носом. Затем освоилась, привыкла. С удивлением и любопытством рассматривала коралловый лес и отдельные его деревья, ярко-желтых, похожих на осенние листочки, рыбешек, чувствовала, как щекочут голый живот пузырьки воздуха. Мо с восторженным выражения лица делал знаки — мол, посмотри сюда и еще вот сюда — красиво?

Лана с не менее восторженным выражением лица кивала — ага, красиво.

И думала: если кудрявый, значит, аквамарин, если лучи разной длины, то гранат, если кончики, как сигаретный дым, значит, алмаз.

Плавали перед глазами рыбешки; плавали перед внутренним зрением зарисовки из блокнота.

Обратно на яхту собирались, пребывая в светлой грусти, — остров подарил обоим незабываемый день. Будет ли еще? Время покажет — все оно, оно и оно. Марио залил костер, принялся оттирать песком решетку. Лана собрала в пакет мусор — пластиковые тарелки, остатки рыбы, кусочки лимонной кожуры, — завязала горловину, бросила в сумку и села у кромки воды. Сохли после ныряния волосы; вдоль плеча тянулся коричневатый след — по нему пробежал краб.

Когда вернутся? Вернутся ли?

В кулаке зажат мешочек с самоцветами — на «Жемчужине» она собиралась работать.

Будто жалея об их отъезде, из глубины леса надрывно кричала неведомая птица; беспечно кружил в синеве неба далекий орлан.

Спустя сорок минут остров остался позади. Все более далеким с каждой минутой делался абрис его вихрастой макушки, все тоньше полоска золотистого песка. Вон там они жгли костер, а там — лежанка…

Лана смаргивала слезы.

Мо обнял ее сзади, потерся подбородком о голову.

— Не грусти, слышишь?

— Я… не грущу. Я пытаюсь.

— Будет то, что будет.

Ей не хотелось в Ла-файю. Возвращение в шумный город означало одно — у них еще минус день. Осталось пять. Четыре до появления координат — как скоро, слишком скоро. Невообразимо мало.

— Эй…

Лана потерла глаза пальцами.

— Не вздумай расклеиваться, слышишь? Помнишь — печаль или радость, голод или война…

— … жизнь сейчас, — довершила она фразу и невесело улыбнулась. Мо прав — погожий день, теплый ветер, скрип мачт, они живы. Жизнь — сейчас. — Все хорошо.

Развернулась и обняла стоящего позади мужчину крепко-крепко.

* * *

— Это так они выглядят?

— Да.

Бриз листал блокнот, изрисованный линиями энергетических завихрений.

— Любопытно, что я должен был увидеть это сам.

— Должен был. Но увидела я.

Марио рассматривал рисунки с любопытством и настороженностью.

— Очень похожи один на другой, да?

— Похожи. Иногда различий так мало, что…

«… я боюсь».

Он понял без слов.

— А лараит вообще как будто подолгу не мерцает. Он пульсирует. Как отыскать его, если у нас будет всего минута?

— Но в паузе у тебя почти что вечность.

— Да. Вот только мне приходится выныривать, чтобы поворачивать голову, иначе трудно. Нырнуть, сосредоточиться на одном камне, вынырнуть, перевести взгляд, нырнуть снова, сосредоточиться…

— А переводить взгляд в том состоянии?

— Очень долго.

— А, если сразу взять горсть камней в ладонь?

— Тогда их свечение смешается, и его не различить. Они должны находиться хотя бы в паре сантиметров друг от друга.

— Мда, задачка…

Марио пытался справиться с удрученностью; а Лана, будто книгу, читала мысли по его лицу — «я не хотел взваливать все это на тебя, прости…»