Сапфик

– Да, поддерживает. Но он хотел бы, чтобы я отнеслась к вам с уважением. Поэтому я решила так. – Клодия сложила руки на груди и посмотрела на слуг. – Молодые женщины и все дети немедленно покинут поместье. До деревни их сопроводит вооруженная охрана, хотя она не потребуется. Что касается мужчин и старших слуг, решайте сами. Тому, кто пожелает уйти, препятствовать не стану. Протокол здесь больше не действует. Я обращаюсь к вам как к равным. Решение вы должны принять самостоятельно.

Слуги молчали, и Клодия добавила:

– В полдень соберитесь во дворе, люди капитана Сомса о вас позаботятся. Удачи вам!

– А как же вы, миледи? – спросил паренек из глубины зала.

– Здравствуй, Джоб! – с улыбкой проговорила Клодия. – Мы с принцем Джайлзом остаемся. Мы воспользуемся… устройством в кабинете моего отца, чтобы разыскать его в Инкарцероне и связаться с ним. На это уйдет время, но…

– Миледи, а где наставник Джаред? – с тревогой спросила служанка. – Он наверняка что-то придумал бы.

Собравшиеся согласно загудели. Клодия покосилась на Финна и решительно проговорила:

– Он в пути. Но мы и так знаем, что делать. Настоящий король вернулся. Тем, кто однажды пытался его уничтожить, нужно обязательно помешать.

Клодия контролировала ситуацию, но в своей правоте слуг не убедила. Финн чувствовал их молчаливое недовольство, их невысказанное сомнение. Они знали ее слишком хорошо, еще малышкой. Хозяйкой ее считали, но любить – никогда не любили. Клодия до них не достучалась.

Финн взял ее за руку:

– Друзья, Клодия поступила верно, предоставив вам право выбора. Я обязан ей всем. Без нее меня убили бы или снова швырнули бы в пекло Инкарцерона. Объяснить бы вам, что для меня значит ее поддержка! Но тогда придется рассказать о Тюрьме, а я не хочу и не могу, потому что мне больно даже думать о ней.

Слуги слушали во все уши: слово «Инкарцерон» их завораживало. Финн постарался, чтобы голос дрожал:

– Ребенком меня из прекрасного, безмятежного мира бросили в пучину боли и голода; в ад, где убийство – дело заурядное, где женщины и дети торгуют собой, чтобы остаться в живых. Я знаю про смерть. Я страдал от нищеты. Знаю я про одиночество, про то, каково затеряться в лабиринте гулких коридоров и темного ужаса. Когда стану королем, я воспользуюсь этими знаниями. Никакого больше Протокола, никакого страха, никакой изоляции. Я сделаю все, клянусь, все, чтобы Королевство стало раем, свободным миром для всех его обитателей. И Инкарцерон тоже. Это все, что я могу вам сказать. Все, что могу пообещать. Нет, если мы проиграем, я обещаю убить себя, только бы не возвращаться в Инкарцерон.

Теперь слуги молчали по-другому. Они молчали, потому что у них перехватило дыхание.

– Милорд, я с вами! – пророкотал солдат, его возглас подхватил другой, потом третий… Голоса гудели по всему залу, пока Ральфово пронзительное: «Да здравствует принц Джайлз!» – не заставило слуг вторить ему хором.

Финн устало улыбнулся. Клодия наблюдала за ним и, перехватив его взгляд, увидела спокойное, без намека на кичливость, торжество. Кейро был прав: подвешенный язык и во дворец Финна приведет, и на трон посадит.

Сквозь толпу слуг к Клодии пробирался лакей, бледный, с глазами навыкате:

– Миледи, они здесь! Королевская армия здесь!

25

Одни говорят, что в сердце Тюрьмы качается огромный маятник; другие – что там камера, раскаленная добела от энергии, как в ядре звезды. Сам я считаю, что сердце у Инкарцерона ледяное, в нем ничто не выживет.

Дневник лорда Каллистона

Туннель стремительно сужался. Вскоре Кейро двигался по мелководью уже на четвереньках, стараясь, чтобы не потух новый факел. За спиной у Аттии охал Рикс: он полз с вещевым мешком на животе, каменный потолок больно задевал ему спину. Аттии лишь казалось или впрямь потеплело?

– А если станет слишком тесно? – спросила она.

– Глупый вопрос, – буркнул Кейро. – Тогда нам крышка. Обратно-то не вернуться.

Стало жарко. А еще очень пыльно. Аттия чувствовала пыль на коже, на губах. Ползти было больно: ладони и колени покрылись ссадинами и царапинами. Туннель превратился в узкую трубу, путники пробирались сквозь раскаленную красную мглу.

Вдруг Рикс замер:

– Это вулкан!

– Что?! – спросил обернувшийся Кейро.

– Только представь! Вдруг в сердце Тюрьмы находится огромный магматический очаг, страшной компрессией запечатанный в самом центре его организма?

– Ради бога…

– Если мы доберемся до него, если проткнем тоненькой иголочкой…

– Рикс! – решительно перебила его Аттия. – Твои страшилки ни к чему!

Чародей громко засопел:

– Вдруг это правда? Откуда нам знать? Впрочем, узнать можно… Можно все выяснить одним махом.

Аттия изогнулась, чтобы посмотреть на него. Чародей плашмя лежал в заливающей коридор воде. В руке он сжимал Перчатку.

– Нет! – прошипела девушка.