Сампагита, крест и доллар

Уклонение от уплаты налогов (распространенное явление в капиталистическом мире) на архипелаге принимает массовый характер. По официальным данным, в стране собирается лишь 30–35 % ожидаемой суммы. Раз в год население обязано заполнять декларацию о доходах, на основании которой исчисляется размер налога (практика, позаимствованная в США). На человека, указавшего действительный размер доходов, смотрят как на не вполне нормального. Влиятельные люди, используя свои связи, часто вообще не заполняют никаких деклараций и, следовательно, не платят никаких налогов.

Всегда есть возможность договориться с агентами бюро по налогообложению и указать меньшую сумму. Это бюро считается самым прибыльным местом работы, поскольку здесь легче всего выбить взятку. Агенты могут прийти в любое время года и заявить (мне доводилось быть свидетелем этого): «При исчислении налога, который вам следует уплатить, была допущена ошибка. Вы должны внести еще 500 песо». Так как почти у всех довольно легко обнаружить «неточности» при заполнении декларации, никто не заинтересован в проверке. Проще дать агенту 100 песо, и инцидент исчерпан. Правда, однажды я видел, как агенту отказали, но это случилось лишь потому, что его коллега приходил по такому же поводу всего за неделю до него и получил просимое. Неудачник извинился «за несогласованность действий». Когда речь идет о монополиях, взятки достигают десятков и сотен тысяч песо. И для налогоплательщика и для сборщика интересы государства представляются очень далекими и подлежащими удовлетворению в последнюю очередь.

Другим нововведением испанцев, вызывавшим всеобщую ненависть, был принудительный труд репартимиéнто. Все население периодически (52 дня в году) должно было работать на рубке леса, постройке судов, церквей, мостов, дорог и т. п. Опять-таки от этой повинности освобождались дато и их старшие сыновья. Впрочем, богатые могли откупиться от работ за шесть песо. От репартимиенто особенно страдало население Центрального Лусона, где находились главные учреждения колониальной администрации. Рабочие не считались рабами, им полагалось платить песо и паек риса в месяц. На деле они получали только рис (и то не всегда), что обрекало их на полуголодное существование. Из-за низкой продуктивности сельского хозяйства и неразвитости транспорта цены на продовольствие в местах концентрации рабочей силы поднимались во много раз, и голод поражал всю округу. Кроме того, для филиппинца репартимиенто было тяжелейшей обязанностью и потому, что влекло за собой отрыв от родных мест, — это переживалось как самое большое несчастье. Население целых провинций восставало против такой чудовищной, с точки зрения жителей островов, формы эксплуатации, но восстания эти, хотя и были направлены против испанцев, преследовали ограниченную цель: вернуться в свой барангай, к своей семье.

Колониальный режим породил потребности, удовлетворить которые имевшиеся тогда производительные силы были не в состоянии. Нужно было продовольствие для военных гарнизонов, колониальных чиновников, монахов, рабочих, занятых на государственных работах, а натуральное хозяйство не могло его дать, и на первых порах колония переживала хронический продовольственный кризис. Нужны были деньги, но товарно-денежные отношения были развиты слабо. Испанцы вынуждали общины продавать определенное количество риса по низкой цене; которая чаще всего вообще не уплачивалась. Колониальная администрация отделывалась обещаниями. Не будучи в силах вынести тяжелые повинности, жители целыми родами бежали в еще не захваченные районы (такие районы существовали в течение всего периода испанского господства).