Самозванец

Георгий. Сдавайся, изверг. Пришел тебе конец. (Дмитрий хватается за кинжал.) И ты осмелишься биться?

Дмитрий (Хватает Ксению как заложницу, угрожает ей кинжалом) . Прочь, бунтовщик. – Шуйский, коли дорожишь дочерью, передашь народу мой указ. Не то она умрет.

Ксения. Отец, дай мне умереть.

Дмитрий. Указ. Царь может сменить гнев на милость, если окажете полное повиновение. Ваши грехи непомерны. Но царь милосерд и соизволит даровать пощаду тому, кто искренне раскается, смирится и покорится. Так им и скажи.

Шуйский. Теперь я – царь, Гришка.

Дмитрий. Гришка?

Шуйский. Да, злосчастный Отрепьев, тебя ждет кара за твой обман.

Дмитрий. Я не Отрепьев. Если такова причина недовольства, я докажу вам, Шуйский, что я не Отрепьев, а родной сын Иоанна Четвертого.

Шуйский. Кому докажешь?

Дмитрий. Вам.

Шуйский. Мне?

Дмитрий. Есть грамота боярского совета о моем происхождении.

Шуйский. Знаю я эту грамоту.

Дмитрий. Кабы знал, не бунтовал бы. Она у меня, и я ее предъявлю. (Не выпуская из рук Ксению, бросается в соседний покой. Возвращается с грамотой.) Вот, вот она. Теперь убедился? «О кровном родстве царского сына Дмитрия». Не подходи, или она умрет.

Шуйский. Ты, добрый молодец, прочти конец, и хватит с тебя.

Дмитрий (читает) . «По причине имеющегося у него нательного креста и со слов его спасителя, письменно заверенных – заверенных! – настоятелем Чудова монастыря, совет бояр пришел к единодушному – единодушному! – выводу: инок, называющий себя Дмитрием Ивановичем, есть несомненно – несомненно! – подлинный сын Иоанна Грозного и тем самым наследный царь всея Руси». Царь всея Руси!

Шуйский. А что там дальше?

Дмитрий. Ничего. Я – от Ивана, Иван – от Рюрика, я – Рюрикович. Рюриков род не угаснет вовек.

Шуйский. Вот заладил. Что ты болтаешь о Рюрике? Ты читай бумагу до конца.

Дмитрий. Это конец.

Шуйский. А здесь что, Гришка? Читай, болван.

Дмитрий. «За совет бояр расписался председатель».

Шуйский. Ну?

Дмитрий. «Князь Василий Шуйский». Проклятье! Он сам знает, что я настоящий.

Шуйский. Для вашей матушки, государь, вы подлинно царь, а для Руси, олух, ты самозванец.

Дмитрий. Похоже, я пропал. – Ха, Юр! Явился в последнее мгновенье.

Юр.

3

Дмитрий, Ксения, Шуйский, Георгий, Юр

Дмитрий. Ко мне, Юр. (Юр переходит на его сторону.) Мы бежим в Киев. Пробьемся к Немецкому Ордену, вернемся с войском, в десять раз больше прежнего.

Георгий. Я убью его, даже если Ксения умрет.

Дмитрий. Вы-то наверняка умрете, князь Галицкий. Попробуй, убей ее.

(Георгий бросается на него с саблей. Юр перехватывает руку Дмитрия, спасает Ксению.) Моя совесть чиста. Потомки признают чистоту моей крови. Я не обманщик, я обманут. Прощайте. (Закалывается.)

Георгий. Бедная ты моя.

Ксения. Бедный ты мой.

Георгий. Не сетуй. Мы пострадали за Русь.

Ксения. Русь спасибо не скажет.

Шуйский. С какой стати? – Господин Юсминис, вы спасли дочь царя Московского. Я не забуду об этом – как цесарь и как отец.

Юр. Не стоило держаться за этого человека. Господь его не сподобил. Под конец от него было больше вреда, чем пользы.