Сальватор

Но если ряса не делает человека попом, то жилище оказывает огромное влияние на того, кто в нем проживает. И в этих спокойных и дышащих безмятежностью домах невозможно не быть спокойным, честным и справедливым. В любой точке города на путешественника веет невозмутимостью, которая заставляет его желать остаться жить в этом городе и умереть там. Если тот, кто первым увидел Неаполь, сказал: «Увидеть Неаполь и умереть», тот, перед кем открылся вид Амстердама, должен был, несомненно, воскликнуть: «Увидеть Амстердам и жить!»

Таким было, по крайней мере, мнение двух влюбленных, которых мы знаем под именами Жюстена и Мины и которые мирно жили в Голландии, как два голубка в уютном гнездышке.

Вначале они поселились в одном из пригородов. Но хозяин дома смог сдать им только квартиру, в которой все смежные комнаты сообщались друг с другом. Проживание в тесном соседстве противоречило данным Сальватором инструкциям, а Жюстен очень дорожил словом, которое дал другу.

Они временно поселились в этом доме, и школьный учитель занялся поисками пансиона для Мины. Но они оказались бесплодными. Пансионов с преподаванием на французском языке было очень мало, а то, чему там учили, невеста Жюстена могла бы и сама спокойно преподавать ученицам этих пансионов. Таково было мнение госпожи ван Слипер, хозяйки самого известного в Амстердаме пансиона для девушек.

Госпожа ван Слипер была замечательной женщиной. Дочка торговца из Бордо, она вышла замуж за богатого голландского арматора по фамилии ван Слипер и родила ему четырех дочерей. После смерти ван Слипера она выписала из Франции одну очень образованную девушку для того, чтобы та дала ее дочерям элементарные знания в области французского языка.

Соседки стали умолять госпожу ван Слипер уступить молодую учительницу им, чтобы та смогла помочь в обучении их дочерей. Мало-помалу число этих соседок возросло до такой степени, что дочери госпожи ван Слипер стали видеть свою воспитательницу очень и очень редко.

Однажды вечером госпожа ван Слипер собрала всех соседок и предупредила их о том, что, начиная со следующего месяца, она больше не позволит воспитательнице давать уроки французского языка в ущерб своим детям, чье воспитание от этого сильно страдает.

– Ах! – сказала ей одна из соседок, у которой было пятеро дочерей (в мире мало народов, которые имеют по стольку детей, сколько их имеют голландцы), – а нельзя ли уладить этот вопрос так, чтобы были довольны и вы и мы?

– Я не вижу выхода, – ответила госпожа ван Слипер.

– А если вместо того, чтобы посылать преподавательницу к нам, вы примете наших девочек у себя дома? – снова спросила соседка.

– Отлично придумано! – воскликнули остальные соседки.

– Вы так полагаете? – оказала госпожа ван Слипер. – Мой дом достаточно велик, чтобы принять тридцать детей. Но тогда он превратится в настоящий пансион!

– И кому от этого будет хуже? Разве положение хозяйки пансиона не является одним из самых почетных и уважаемых?

– Согласна. Но в таком случае даже моего дома для этого не хватит.

– Снимете еще один.

– Не слишком ли вы прытки, соседка?

– Только когда надо достичь цели!

– Я подумаю над этим, – сказала госпожа ван Слипер.

– Да тут и думать нечего, – снова сказала соседка. – Пусть вас это не тревожит: я сниму дом на свои средства, и мы с вами будем компаньонами. Мне нужна неделя на то, чтобы подыскать приличный дом и купить его. Договорились?

– Однако, – заметила госпожа ван Слипер, которой эта мысль пришлась по душе, но которую несколько обеспокоила такая предприимчивость соседки, – дайте же мне время на то, чтобы посоветоваться, принять решение.

– Ни секунды! – воскликнула соседка. – Великие решения принимаются без раздумий. Вы согласны? – спросила она, обернувшись к своим приятельницам.

Все хором с ней согласились.

Вот так госпожа ван Слипер и стала владелицей одного из самых больших и престижных пансионов в Амстердаме.

Когда Жюстен пришел к ней, она руководила пансионом уже целых полтора года.

После получасового разговора она знала о Жюстене и Мине все, что школьный учитель счел уместным рассказать.

Увидев большую образованность, скромное поведение, хорошие манеры и выдержку Жюстена, узнав о том, что он упорно учился сам и много лет работал с детьми, госпожа ван Слипер стала думать и мечтать только об одном: чтобы Жюстен начал преподавать французский язык в ее пансионе.

Воспитательница, у которой и без того насчитывалось тридцать учениц, была очень загружена и не могла взять дополнительных учениц. К тому же ее знания, и без того не столь глубокие, начали подходить к пределу. Она сама честно призналась в этом госпоже ван Слипер. Та пообещала ей, что выпишет из Франции преподавательницу для обучения девочек более сложным наукам.

Поэтому появление Жюстена показалось хозяйке пансиона знаком судьбы, и она была этому очень рада.

Радость ее достигла предела, когда она узнала о том, что девушка, которую он хотел устроить в ее пансион, и сама могла преподавать ее девочкам историю, географию, ботанику, английский и итальянский языки.

К несчастью, это не устраивало Жюстена.