Сальватор

– Нет, мсье, – ответил на это генерал Эрбель. – Сейчас мы подадим сигнал: сближайтесь и стреляйте.

– Но так не принято драться на дуэли, – сказал Лоредан.

– Сами видите, что он готов, – сказал второй секундант господина де Моранда, указывая на банкира, который, держа пистолет под мышкой, а перо в зубах, спокойно заканчивал чтение документа, собираясь поставить свою подпись.

– Предупреждаю вас о том, что вся эта комедия ничуть меня не трогает и что я сейчас пристрелю его, как собаку, – сказал скрипя зубами от злости господин де Вальженез.

– Не думаю, мсье, – ответил граф.

Лоредан зловеще посмотрел на генерала.

– Ну, что же вы, господа? – сказал господин де Моранд. – Начинайте же!

– Давайте сигнал! – сказал Лоредан.

Секунданты переглянулись для того, чтобы скоординировать свои действия.

Они должны были трижды хлопнуть в ладоши.

По первому хлопку противникам нужно было взвести курок, по второму наставить оружие на противника, а по третьему начать сходиться.

По первому хлопку господин де Моранд сунул правую руку под левую и взвел курок.

Но по второму и третьему он только вынул изо рта перо и приготовился поставить свою подпись.

– Гм-гм! – громко кашлянул генерал Пайоль, чтобы предупредить господина де Моранда о том, что настал критический момент и что противник начал сближение.

К этому моменту господин де Моранд уже закончил чтение последнего указа, поставил свою подпись и присыпал ее. Потом он правой рукой отбросил перо, а левой документ.

Подняв голову, он отбросил со лба волосы.

Лицо его было спокойно и даже безмятежно.

– Так как насчет ста луидоров, генерал? – спросил он с улыбкой, даже не стараясь стать боком к противнику.

– Согласен, – сказал граф, – я бы с удовольствием их потерял!

В этот момент Лоредан уже прошел свои пятнадцать шагов и выстрелил.

– Вы их уже потеряли, генерал, – произнес господин де Моранд.

И взяв из-под мышки левой руки свой пистолет, он выстрелил, почти не целясь.

Господин де Вальженез развернулся вокруг своей оси и рухнул лицом в снег.

– Что ж, – сказал банкир, бросив пистолет и подняв указ, – я считаю, что день не был потерян. В четверть десятого я выиграл сто луидоров и избавил страну от дурака.

Тем временем Сальватор, а за ним и секунданты Лоредана бросились к раненому.

Господин де Вальженез катался по замерзшей траве, сжимая кулаки, побледнев лицом и бросая по сторонам блуждающие взгляды уже наполовину погасших глаз. Из уголков его рта вытекали струйки крови.

Сальватор расстегнул пиджак, жилет, разорвал рубаху и увидел рану.

Пуля попала чуть выше правого соска. Пробив грудь, она, несомненно, задела и сердце.

Поэтому, внимательно осмотрев рану, Сальватор молча разогнул спину.

– Он может умереть? – опросил Камил де Розан.

– Он уже почти умер, – ответил Сальватор.

– Как? И ничего нельзя сделать? – спросил другой секундант.

Сальватор снова посмотрел на раненого и отрицательно покачал головой.

– Вы, значит, утверждаете, – спросил его Камил, – что наш друг смертельно ранен?

– Точно так же, – сурово произнес Сальватор, – как и Коломбан, который не смог перенести своей боли.

Камил вздрогнул и шагнул назад.

Сальватор поклонился молодым людям и отошел к генералам, которые справились у него о состоянии раненого.

– Ему осталось жить не более двух минут, – ответил Сальватор.

– И вы ничем не можете ему помочь? – спросили секунданты.

– Ничем.

– Тогда пусть Господь примет его душу! – сказал господин де Моранд. – Поехали, господа, меня ждет король.

Глава СХХХІ Пасторальная симфония

Город Амстердам, которому суждено было стать одним из крупнейших мировых портов, походил бы, говори его жители на другом языке, а не на голландском, на гигантских размеров Венецию, тысячи каналов опоясывают его дома, словно длинные черные ленты. Крыши этих домов сверкают тысячами искорок.

Конечно, каждый дом в отдельности, будь он выкрашен в красный, зеленый или желтый цвет, выглядит претенциозно и даже уродливо, но все вместе эти дома прекрасно гармонируют своими красками и делают этот огромный город похожим на гигантскую каменную радугу.

Кроме того, не только цвета, но и форма этих домов радует глаз, настолько дома эти, оригинальные по конструкции, выглядят неожиданно и живописно. Одним словом, можно сказать, что все ученики голландской школы живописи собственноручно раскрасили этот город для того, чтобы он радовал глаз и доставлял удовольствие путешественникам.

Если, с одной стороны, Амстердам из-за своих каналов напоминает Венецию, то, с другой стороны, он благодаря ярким краскам походит на какой-нибудь китайский город, как мы его себе по крайней мере представляем. То есть на огромные магазины по продаже фарфора. Каждое жилище похоже на те фантастические строения наивной архитектуры, которые мы видим нарисованными на наших чайных сервизах. И поэтому человек, впервые прибывший в этот город, входит в дом с некоторой опаской, настолько с первого взгляда эти дома кажутся хрупкими.