Салават Юлаев

Военачальники съехались вместе. Пугачев созвал их на совещание. Здесь были казаки и татары, башкиры и тептяри.

- Ранен ты, бригадир? - с сочувствием спросил Пугачев. - Это худо. Славно ты действовал, а ведь надо сызнова штурмовать.

- Ничего, гуляем еще, - бодрясь, ответил Салават. Он был уверен, что рана в ноге была получена им не от картечи врага, а от пули Аллагувата или одного из его друзей, но доказать это было никак нельзя, и он не сказал об этом Пугачеву.

- Государь, позволь словещко сказать, - обратился к Пугачеву Аллагуват.

- Говори, - разрешил тот.

Пугачев сидел верхом. Впервые после долгого перерыва он сел в седло.

Он откинулся назад, как бы развалясь в кресле, давая разрешение говорить.

- Салават-бригадир пулковника Айтугана конщал... Чего за то ему будет?

- За что кончал? Как кончал? - с угрозой спросил Пугачев.

- За то, что сам убег и других увел, а когда я его держать хотел, он мою лошадь таскал под уздцы от крепости, - пояснил Салават, умолчав о том, что не он, а Кинзя свалил из седла Айтугана.

- Потом разберем, - заявил Пугачев, - сейчас надо про дело думать, а не пустяками займаться. Он что, помер, ваш Айтуганка-то?

- Мала-мала жива, - сказал Аллагуват.

- Ну, пускай мала-мала живет да поджидает. Коли не помрет - там посмотрим: может, Салавата накажем, а может, и Айтугана-полковника вздернем на релю.

Пугачев приказал готовиться к новому штурму.

Выстрелы в крепости прекратились. Осажденные, видимо, спохватились, что надо беречь порох.

Пугачевцы решили, по совету Белобородова, применить тот способ, которым одолел Салават Бирскую крепость, - поджечь стены сеном. За сеном отправились в соседние деревни. С десяток первых возов прибыли в лагерь, когда в крепости зазвонили церковные колокола.

- Богу молятся, - заметил один из казаков.

- Супротив нашего не вымолят, - ответил другой. - Они только нашему, а у нас - и нашему, и татарскому, и черемисскому - всяким.

- Ужотко по-другому взмолятся, - поддержали из толпы заводских рабочих.

- Будет им печка, пузырями закипят, - подхватили заводчане, - только шлак поплывет.

Ворота крепости растворились.

- Вылазка! - крикнули пугачевцы.

Все всколыхнулись. Но это была не вылазка: жители, солдаты и офицеры вышли без оружия и выкинули белый флаг. Крепость пала.

Группа офицеров выехала вперед просить "государя" о милосердии. Пугачев, сидя на лошади, принял ключи от крепости и с сильным отрядом казаков въехал в ворота.

На площади принимали присягу солдаты и обыватели. Пугачев решил всех помиловать, но в то время, как народ приводили к присяге, из-под Бирска прискакал отряд Салаватовых башкир, выставленных для несения полевой охраны и разведки о войсках, - ими была перехвачена оренбургская почта. В числе других тут было известно о том, что неделю назад повешен в Оренбурге беглый колодник Афанасий Иванов Соколов, по прозванию Хлопуша.

- Государь-царь, Хлопушу в Оренбурхе казнили, - горестно сказал Салават.

В эту минуту Пугачев разговаривал с осинским воеводой. Он вдруг нахмурился.

- Казнить и его, когда так, - указал Пугачев на воеводу. И не прошло минуты, как воевода повис на площадной "глаголице".

Из Осы Пугачев выслал своих атаманов в Закамье.

Широкий простор России лежал на его пути, и что ни день приезжали оттуда люди с вестями о том, что крестьянская Русь в нетерпении ждет своего государя.

Весть о том, что Михельсон от Уфы идет к Бирску, привезли башкирские дозоры. Салават отрядил часть своих воинов на Бирск для заслона дорог. Пугачев поспешил перейти Каму и выйти по направлению к Казани.

Салават оставался в Башкирии.

- Держи переправы. Не допускать Михельсона ударить в тыл государю, сказал на прощание Салавату Белобородов.

- Главным начальником нашего войска будешь в башкирской земле, бригадир Салават, - сказал ему Пугачев. - Взял бы тебя с собой, да на кого нам башкирцев покинуть? Кто лучше тебя сбережет Урал?

- Иди, государь, Москву, Питербурх забирай. Я останусь. До самой смерти стоять за тебя буду. Башкирское войско с тобой поведет Кинзя. Кинзя человек верный, измены не знает. Он мой самый лучший друг. Тебе его отдаю, государь. Не обидь его.

Но Кинзя уперся, когда получил приказ собираться в поход. Он, как медведь, навалился на Салавата:

- Значит, нашему войску идти на Москву, а дома бросить тут на поток и пожары?! Значит, тут все пусть прахом идет?! Пусть солдаты грабят наши деревни, сожгут дома, пусть убивают наших детей, насилуют женщин, сестер... Бригадир Салават хочет жить в Питербурхе с царем во дворце?!.

- Постой, не кричи, - остановил Салават. - Бригадир Салават останется на Урале с башкирским народом. Башкирское войско ведет с государем господин полковник Кинзя.

- Я?!

- Да-да, ты, полковник! Ты поведешь с государем башкир. Ты вместо меня будешь всегда с государем. Храни его от беды и измены. Как только заметишь измену - не жди ничего, бей с плеча... Коновалки да старика Почиталина, да Творогова во всем опасайся. Возьмешь три тысячи воинов...

- А ты, Салават?! С кем же останешься ты? Один?