Сафар-наме, или Книга Странствий

С этими словами, он незамедлительно присосался к бурдюку и шумно выглотал остатки его содержимого.

У меня не было с собой стенобитной машины, поэтому я просто выхватил меч и молча бросился в атаку. Но видимо прилившая от бешенства кровь ослепила меня – я промахнулся, а затем неведомо как оказался в воздухе. Это Илья легко увернулся и одной рукой ухватил меня за кабу, подняв в воздух, а другой отобрал меч.

– Ты чего? Всё ж хорошо, – удивлённо выпятил губы ненавистный водохлёб. – Я ж не в обиде. Кость цела, а синяк заживёт. Главное, что я здоров. Ты понял? У тебя всё получилось! Я здоров!

Я все ещё мог только сипеть от злобы и пытался вырваться, чтобы достать обидчика, но безуспешно.

– Подумаешь, воды жалко, – добродушно гудел Илья. – Да я тебе теперь, сколько хочешь, этой воды принесу: хоть колодезной, хоть родниковой. Прямо сейчас.

С этими словами он осторожно уложил меня на траву и сделал несколько шагов к воротам. Да только с каждым шагом стал проваливаться в землю, причём всё глубже и глубже.

– Ух ты! – испугался великан. – Федя, чего это со мной?

Я даже не обратил внимания на то, как он моё имя исказил, глядя на этакое чудо-чудное. В тех местах, где виднелись глубокие следы от босых пяток Ильи, земля, будто волнами, расходилась в стороны. А сам он уже почти по пояс ушёл в землю, как в зыбучие пески.

– Замри, – скомандовал я, а сам стал лихорадочно соображать, что же такое происходит.

Я вскочил на ноги, подобрал с земли свой меч и попробовал потоптаться вокруг Ильи. Однако на мои прикосновения земля никак не реагировала. Значит всё дело в Илье! Вышел из дома он спокойно, и лишь когда допил остаток живой воды, то стал проваливаться! Получается, что всё дело в умеренности. Видимо существует норма живой воды, которую можно выпить безнаказанно, и Илья её превысил. Да настолько, что его и земля теперь носить отказывалась.

Очень хотелось этого бессовестного негодяя так и оставить, но всё-таки я испытывал некоторую ответственность за него. Тогда что же делать?

Учитель показывал мне некоторые опыты с жидкостями по изменению их свойств. Может быть, следует разбавить живую воду в организме Ильи?

– Где вы воду для питья берёте? – спросил я у него.

– А я откуда знаю? – возопил в ответ утопающий. – Слышь, Федя…

– Не Федя, меня зовут Фархад! – огрызнулся я.

– Да ладно тебе, ты мне лучше какую ни на есть опору кинь, чтоб я на неё упёрся и дальше не проваливался. Слыхал я, что так на болотах спасаются.

Вырвал я первую же попавшуюся жердь из забора и кинул Илье, а сам заскочил в дом. Кувшина для воды не нашёл, зато отыскался пустой, а главное, большущий, глиняный горшок.

А за воротами меня поджидали собаки. Отбиваясь от них, я решил не заниматься поисками колодца, а заглянуть в соседние дома. Это оказалась мудрая мысль. И уже во втором доме наткнулся на небольшую бочку с водой, стоявшую у входа. Я быстро наполнил горшок и с добычей бросился обратно.

Илья уже погрузился по грудь и завидя меня стал отчаянно вращать глазами.

Я поднёс к нему объёмистый сосуд и строго произнёс:

– Вылезти захочешь – всё выпьешь.

Очень быстро пьют верблюды. Сам неоднократно наблюдал на водопоях, но Илья бы посрамил самого жаждущего верблюда. Вода ушла в его глотку, как в бездну.

– А теперь что? – отдышавшись, спросил он у меня.

– Ждать будем, – пожал я плечами и присел рядом. – Слышь, Илья, чтоб не так скучно было, ответь-ка мне на несколько вопросов. Если ты лежал все это время, то откуда знаешь об Иране?

– Так к нам почитай каждый год заходят люди дорожные, живут у нас, то пару дней, а то и месяц. Они-то мне и рассказывают о том, что делается вокруг. Память у меня хорошая, вот и запоминал всё подряд.

– Ясно. А что это ты меня каликой перехожей назвал? Это кто такие?

– Как кто? Калики перехожие – это такие люди! Богатыри! Они клятвы разные дают, переодеваются и ходят по земле, порядок дедовский блюдут, справедливость восстанавливают. А ещё песни всякие знают. Их князья себе в дружину зовут, а они ни-ни! Сами себе хозяева.

– А меня каким боком ты причислил к этим каликам?

– Так ведь по одёжке встречают. Вон кунья у тебя какая, – кивнул он на мою шапку. – Вся жемчугами расшитая. Такие только калики носят.

– Это не кунья, а кулах, – стал я объяснять. – И не жемчуга это, а рубин, да изумруды.

– Ну, я ж отроду не видел таких каменьев, теперь буду знать, – буркнул Илья, ворочаясь в земле. – И одёжа у тебя такая же, как у калик. И оружием весь обвешан, прямо хоть сейчас в бой. А ты меня научишь мечом махаться?

Но тут я как вспомнил, чего меня лишил этот деревенщина, аж зубами заскрипел:

– Ты лучше ответь, детинушка, зачем ты воду мою выпил?

– Да что ты пристал с этой водой? Заговорённая она что ли?

– Хуже, тьфу, – сплюнул я от досады. – Лучше! Это была живая вода!

– Ух ты, – загорелись глаза у Ильи. – Это я что теперь вечно жить буду что ли?

– Не знаю, – пожал я плечами. – Но вот ссадины на твоём лбу, пока мы разговаривали, исчезли.

– Точно, – обрадовался Илья, ощупывая лоб. – Значит, меня ранят, а я тут же опять как новенький. Слышь, Федя…