Сафар-наме, или Книга Странствий

Уже два месяца длились мои скитания по лесам. От болезней и диких зверей я растерял всех слуг и остался один. А сегодня спозаранку сбежал и очередной нанятый (из местных аборигенов) проводник, что усложнило не только поиски, но и просто существование. Хорошо хоть не увёл Самума и не опустошил дорожные сумки. А ведь мог! У меня ещё оставалось немало вещей, предназначенных для обмена в лесах, маленьких, но весьма ценных. Здесь были и иголки, и готовые кремни, и ножи, и наконечники для стрел. Вот только запасов съестных маловато. Конечно, голодным не останусь, поскольку ставить силки сызмальства обучен, но вот для Самума питаться лесной травой не пойдёт на пользу. Так что, по-хорошему рассуждая, надо вновь выбираться к людям, да и, поскольку до сего дня мои поиски не привели ни к чему, начинать сборы к возвращению домой. Но природное упрямство не позволяло признаться в тщетности прикладываемых усилий.

…Я подбросил побольше хвороста в костёр, чтобы побыстрее закипела вода…

Изредка мне попадались маленькие лесные поселения, но местные туземцы ничем помочь не могли. Они жили в своих нескончаемых лесах (которые я начинал тихо ненавидеть), ничего не зная ни о внешнем мире, ни о том, что где-то под боком у них должен быть источник живой воды. Да и не желая знать! Наоборот, в ответ на мои расспросы они лишь энергично трясли головами, уверяя, что в их владениях все родники обычные. Но чем сильнее горячились их шаманы и шейхи, что я не там ищу, тем более мне казалось, что они лукавят.

…Однако никак не закипала вода, и я добавил ещё веток в костёр. Как славен Ахурамазда за то, что дал людям возможность пользоваться огнём. А то бы мы, словно дэвы, ели всё сырое…

Как же всё-таки поступить? Может быть, и впрямь вернуться в Булгар? Перезимовать там спокойно, а со следующей весны отправиться прямиком в страну Мрака? Или двинуться на поиски славян и руси? Ладно, зимой будет время, там и прикину. Пожалуй, надо идти на закат.

…Что-то вода не кипит. Уж весь собранный хворост ушёл в огонь, а ни одного хоть малюсенького пузырька со дна не поднялось. А есть-то хочется. Я осторожно тронул воду пальцем и не обжёгся!

Ничего не понимаю! Чудеса, да и только. Когда это было, чтобы вода не хотела кипеть над костром и даже не нагревалась?

И тут до меня дошло!

И тогда я поклонился огню и стал молиться Ахурамазде, не оставившему меня! Не разведи костёр, разве понял бы, что нашёл живую воду? Ведь говорил же учитель, что живая вода не испаряется, а, следовательно, и кипеть не может! Верно? Верно!

Вот как, наверное, совершаются великие открытия – походя, случайно.

Днём, пробираясь сквозь особенно густую чащу, мне встретилась невероятно огромная сосна, просто-таки неохватная. В этой чаще все деревья были необыкновенно рослыми, но эта! Её исполинский ствол уходил в заоблачную высь, а чудовищные корни так взбугрили землю на десятки локтей вокруг, словно здесь некогда произошло землетрясение. И вот, я заметил, что у самого основания этой Праматери всех сосен бьёт небольшой родничок. День был пасмурный, пить особо не хотелось, но я по привычке сменил воду в бурдюке. И как оказалось – на счастье!

Усталость не позволила как следует возрадоваться находке, и потому я решил устроить привал, чтобы с утра заново отыскать источник. А живую воду бережно собрал обратно в бурдюк, боясь пролить хоть каплю. Себе же лишь несколько глотков и позволил.

Надобно заметить, что вода оказалась никакая. Совершенно безвкусная, словно бы и не вода вовсе. Помню даже, этого безвкусия поначалу испугался – а вдруг это не Живая вода оказалась, а Мёртвая. Ведь если рассудить, то для всякой вещи есть антивещь. Кажется, к таким выводам пришли ромейские философы в изложении моего учителя. Но, выждав время, чтобы понять, не отравился ли ненароком, не заметил в себе никаких изменений ни в лучшую, ни в худшую сторону. Тогда и решил здесь же разбить бивуак, ибо странствия мои подошли к концу.

Всего-то мне осталось, вернуться к источнику, да набрать живой воды побольше…

…Но, увы, на следующий день удача отвернулась от меня. Не сумел я по собственным же следам вернуться в заповедную чащу и даже больше того – заблудился. Пять дней я, отчаянно плутая, рыскал меж деревьев, залезал на самые высокие макушки, чтобы осмотреть окрестности! Все усилия пропали вотще.

Никогда бы такого не произошло в горах Дейлема! Но в равнинном лесу! Да ещё и в незнакомом!

А на шестой день, дойдя в отчаянии своём до крайности, вышел я на лесную тропу, явно людьми оставленную, и немного подумав, направился по ней.

В конце концов, клятва наполовину исполнена, теперь осталось только доставить домой бурдюк с драгоценным содержимым!

***

Проехав по тропе весь день, я, наконец, достиг мест, где явно обитали люди. Справа от тропы открылось лесное пепелище, на котором кто-то выкорчевал пни и собрал их в огромные кучи. А на следующее утро, через пол-фарсанга от ночной стоянки, я вышел к небольшому поселению.