Сады диссидентов

Пока Мерфи бубнил, а Серджиус слушал, маска на лице Серджиуса просохла, запекшись на его щеках и на рукаве, которым он вытирал верхнюю губу (Мерфи проявил такт и не предлагал ему салфетку, не желая задеть гордость Серджиуса). Унимая боль в животе кашицей из разгрызенных крекеров и молока, Серджиус постепенно начал догадываться, что Мерфи читает все это не только для него, своего подопечного, но и для самого себя. Это становилось очевидным уже по тому, как ловко Мерфи переходил от одного отрывка к другому, как быстро он перелистывал страницы, находя нужные абзацы, нанизывая слова Нейлера одно на другое так, чтобы проиллюстрировать собственную мысль, попутно пропуская другие фразы, где говорилось уже неизвестно что – да Серджиусу и не хотелось знать, что именно. Это было не важно, потому что Серджиус сейчас видел и понимал: учитель не готовил эту книгу заранее для ученика, скорее он разворачивал перед его, Серджиуса, взором свою собственную Войну Агнца. Мерфи сам не стал вести эту войну – и победил. А может быть, он все-таки вел ее – и вел до сих пор, вел ежедневно. Вот что он хотел ему сказать. Голос Мерфи гипнотизировал, если закрыть глаза, а если не закрывать – а Серджиус их не закрывал, – то гипнотизировало другое: то, что этот изящный тенор рождался из-под кривого шрама, который не могли бы скрыть даже самые густые усы. Заячья губа – вот достаточное свидетельство той Войны Агнца, что вел учитель. Это был его змеиный шрам, или даже сама змея, внедрившаяся в плоть. Вот здесь-то ты и встречался со Светом: он разил всех, всюду, в любое время. В этот самый миг, когда они с Мерфи сидят в этом полуподвале, у них и происходит молитвенное собрание для двоих.

Потом Мерфи поставил книгу Нейлера обратно на полку. Он не стал ломать комедию – не стал предлагать мальчику взять эту книжку и почитать. И Серджиус понял, что пройдет еще много времени, прежде чем он снова решится встать на собрании, а когда это наконец произойдет, он уже не станет ничего зачитывать из книг, а выступит с истинным свидетельством, как это сделал Нейлер. Это будет какое-то ужасное и беспощадное сообщение с какого-нибудь дальнего фронта Войны Агнца.

А потом Мерфи сказал:

– Давай поиграем на гитаре.

* * *

В начале июня Пендл-Эйкр почти опустел – на летний семестр осталась лишь небольшая горстка учеников. В основном это были старшеклассники-хиппи, которые засеяли огород и не хотели, чтобы все посохло, а потому и записались на курсы французского или немецкого, хотя совершенно не рвались учить новый язык или даже посещать летние занятия. Большинство учителей тоже дали дёру, оставив от преподавательского корпуса один скелет. Но Мерфи никуда не уезжал. Со дня смерти родителей Серджиуса прошло три месяца, и у мальчика неизбежно назревал один важный вопрос, хотя он сам даже не сознавал, что старается уйти от этого вопроса.

– Мне придется вернуться в Нью-Йорк?

– Нет. Если только ты сам этого не захочешь. – Мерфи говорил, одновременно бренча на гитаре какую-то знакомую мелодию – может быть, песню Боба Дилана? Если только Серджиус не ошибался. – Я имею в виду – в гости.

– Нет, я про другое спрашивал. Я остаюсь здесь, в школе, на следующий год?

– Конечно.

– А как…

– Нью-Йоркское ежегодное собрание и Пятнадцатая улица предоставили тебе полную стипендию. А если бы даже этого не произошло, Серджиус, то здесь, в Пендл-Эйкр, тебе без колебаний позволили бы остаться. Так что тебе не о чем беспокоиться.

Вообще-то это было не в правилах Мерфи – перебивать собеседника. Или атаковать Серджиуса маленькими вопросительными выпадами – но именно к этому он приступил теперь, не прекращая теребить струны.

– Так ты хочешь съездить в Нью-Йорк?

– Не знаю – может быть.

– А если да, то кого ты хочешь навестить?

Серджиус пожал плечами, не зная, что ответить. В его распоряжении был куцый перечень имен, и он просто не знал, какое имя лучше назвать первым.

– Ты помнишь Стеллу Ким?

– Конечно. – Это как раз и было одно из знакомых имен.

– Хорошо, тогда послушай, что я тебе сейчас скажу. Стелла хочет повидаться с тобой, и на следующей неделе мы отправим тебя в Филадельфию. Там вы с ней и встретитесь.

– А почему не в Нью-Йорке?

– Может быть, попозже. Но сначала тебе нужно кое-что сделать в Филадельфии. Там будет Стелла – она и поможет тебе. Нужно, чтобы ты там побеседовал с судьей – всего несколько минут. Это поможет нам оставить тебя здесь, в школе. Так будет проще, понимаешь? Тебе придется поговорить с ним всего один раз.

Когда Мерфи произносил “мы” или “нам”, эти слова вставали на пути у сотни вопросов, готовых сорваться с языка у Серджиуса. Наконец он проговорил:

– А вы тоже поедете?

– Я бы хотел поехать, правда, Серджиус. Тебя отвезет директор, а я буду ждать здесь твоего возвращения.

– Ладно.

– От тебя там требуется только одно: сказать, что ты хочешь вернуться сюда, в школу.

– Ладно.

– Я хочу, Серджиус, чтобы ты не сомневался в одном: я никуда отсюда не ухожу. Понимаешь?

– Ладно.