Сад утрат и надежд

Осторожный стук в дверь, такой смертельно тихий, что сначала ей показалось – что? Что это духи; она давно подозревала, что они носились по дому и саду, озорничая и разбрасывая искры магии. Мэри закуталась в шаль. Полная луна светила сквозь тонкую кисею, бросала молочно-белые тени на ее босые ноги, когда Мэри быстро зашлепала по темным доскам пола. Книга «Тысяча и одна ночь» лежала раскрытая на ее комоде; Джон и Элайза прибегали к ней в постель, чтобы она почитала им, и доверчиво прижимались к ней.

Она нерешительно открыла дверь, совсем чуть-чуть, на дюйм, и обнаружила там его. Он не наклонился, не шептал. Просто сказал спокойным тоном:

– Можно мне зайти?

Страх подступил к ее горлу.

– Что-нибудь случилось с детьми? Кто-то заболел?

– Нет. Мне надо поговорить с вами. Можно?

Слишком изумленная, чтобы отказать ему, Мэри открыла дверь. Ведь это же Далбитти. Когда-то он спас Лидди и Неда от нищеты, перестроил этот дом. Когда Пертви был найден мертвым из-за внезапного инсульта, Далбитти все устроил: отправил на следующий день Мэри в отель в сопровождении сестры Альфонса Джорджа; перевез из Франции тело Пертви, расплатился с его долгами, продал его картины и мебель и отдал ей деньги, на которые она теперь жила спокойно и скромно. Мэри видела Далбитти очень редко: на крестинах, а в последний раз в Лондоне перед Летней выставкой.

Его жена Роуз обычно жила в Шотландии, но в тот раз сопровождала его. Она была такая же высокая, как он, стройная, с глубоко посаженными глазами, в изысканном зелено-лиловом платье из твида и красивой шляпке с павлиньими перьями. Она сказала Мэри, что не любит шумный, пугающий Лондон. А платье заказала для нее мама, и оно неудобное. Ей хотелось поскорее вернуться домой, к ее лошадям.

– Я охотно верю, – вежливо отозвалась Мэри, поглядывая через плечо на Пертви и опасаясь, как бы он не сказал чего-нибудь неудачного супруге президента. – Далбитти очень рад, что вы наконец-то в Лондоне вместе с ним и он может куда-то с вами пойти.

– Ах, – возразило это странное создание. – Я так не думаю. Я тут ужасно несчастна. – На ее глазах появились слезы, и она смахнула их. – Мне хочется скорее вернуться домой.

Она была совсем юная – но Мэри с Лидди тоже были юными. Она была красивая и высокая, они с Далбитти были из шотландских семей.

Но Мэри ясно видела, что она совершенно не подходила Далбитти. Они совсем не разговаривали друг с другом, только в конце приема Далбитти спросил у нее, готова ли она уйти.

– Господи, конечно. Поезд уходит рано утром. Нам надо еще собраться в дорогу.

– Нет, он не испытывает к ней неприязнь, – шепнула потом Лидди. – Может, так было бы и лучше. Но она из таких женщин, которым противопоказано замужество. Ой, не так, как ты, Мэри, не делай загадочное лицо. Ты способна любить так же сильно, как и я.

И вот Далбитти стоял в дверях со свечой в руке. На нем был роскошнейший халат из темно-лилового бархата, расшитый золотыми и серебряными птицами.

– Почему вы здесь? – спросил он. Она засмеялась.

– Вы отказываетесь от ужина, а в полночь приходите ко мне в комнату, одетый как… как султан, навещающий свой гарем, и задаете мне этот вопрос?

Он увидел за ее спиной книгу арабских сказок и улыбнулся.

– Простите меня. Но я хотел спросить, почему вы оказались в Соловьином Доме?

– Опять же, я могла бы задать вам тот же самый вопрос, и у меня больше причин на это.

– Я думал, что вы останетесь в Париже после смерти Пертви. Тогда вы сказали мне об этом.

– Я обнаружила, что не могу там остаться.

– Если бы я знал, я бы помог вам устроиться.

– Спасибо, но я с радостью делаю это сама. Не беспокойтесь.

– Я обещал вашему брату, что позабочусь о вас, – сказал он.

– А я с удовольствием устраиваю мои дела так, как мне нравится. – Она подняла на него глаза: – Спасибо вам за ваше доброе отношение к нему.

– Я очень любил его. И вы знаете это. Он и Нед заменили мне семью, когда я приехал из Шотландии в Лондон, не зная никого. Мы обещали помогать друг другу, мы трое, и помогали. Где вы теперь живете?

– В Хаммерсмите у реки в съемных комнатах. Это достаточно далеко от отца, чтобы не столкнуться с ним случайно, и достаточно близко от вокзала, так что я могу навещать Лидди. Я живу спокойно и приятно. Рядом есть библиотека, и я беру там книги, а еще больница и всякие общества, клубы – у меня теперь много новых подруг, с которыми я часто общаюсь. Суфражистки, Общество изящных искусств, социалисты…

– Мэри – социалистка и суфражистка? Неужели у вас еще остается время на искусство?

Мэри встретила его взгляд.

– Сейчас очень поздно. Лидди с Недом не придают большого значения приличиям, в отличие от их слуг. Вы женатый человек. Что вы хотите мне сообщить, Люшес?