Сад утрат и надежд

– Вы такой заботливый. По-моему, это самый добрый поступок, какой я видела в жизни. Бедный Пертви. – Ее глаза затуманились слезами. Далбитти смотрел на нее, стоя за домиком и заложив руки за спину.

– Мне очень жалко, Мэри.

– Дядя Далбитти, – сказала Элайза. – Скажите, пожалуйста, он открывается?

– Да, конечно. – Далбитти присел на корточки, поддернув на коленях брюки. Он открыл защелку, и домик раскрылся, словно ореховая скорлупа, обнажив интерьер – изогнутую лестницу, белок на перилах, даже маленькие посудные шкафы и откидывающиеся сиденья под окнами, в которых можно хранить сокровища. В их комнатках были железные кровати, сундучки и витражные окна. Дом отличался в одном – петля была справа, а не слева. В игрушечном домике большой дымоход Соловьиного Дома и огромный камин в гостиной были сделаны со стороны петли.

– Вот, – сказал Далбитти, приподняв дымовую трубу, – волшебная штука – тайник. – Элайза заглянула в него, привстав на цыпочках.

– Ого, он широкий; там поместится моя коллекция клюшек. – Джон нерешительно шагнул ближе.

– Клюшек, – сказал Далбитти, обняв худенькую фигурку мальчика. Джон тоже заглянул в дымоход. – Или сладостей. Вы знали об этом, Мэри?

– Нет! – воскликнула Мэри. – Столько лет играла, но не знала…

– Я обнаружил вот это… – Он протянул ей записку. Мэри развернула ее дрожащими пальцами. На тонкой бумажке было написано аккуратным детским почерком:

Извини я разбил твой чайный сервиз с медведями твой любящий брат Руперт Дайзарт.

– Так похоже на него! – воскликнула Мэри, прижав к груди записку. – Он чувствовал вину и не нашел силы повиниться, просто спрятал записку. – Она даже не могла вспомнить тот сервиз. – Ох, Пертви.

– Там можно что-нибудь прятать, – сказал Джон, оценивший эту идею; он протянул руку и пошарил в дымоходе.

Далбитти вынул из кармана монетку и бросил в трубу. Она звякнула.

– Полпенни. Денежка твоя, если сумеешь достать ее.

– Сокровище, – радостно воскликнул Джон и с широкой улыбкой повернулся к Далбитти: – Спасибо, сэр.

– С моим удовольствием, молодой мастер Хорнер. Надеюсь, этот домик доставит вам много приятных часов. – Далбитти взъерошил светлые волосы Джона. Мальчик поймал его руку, отпихнул ее и умчался прочь. Далбитти вернул на место трубу, закрыл дом и повернулся к Мэри. Она с улыбкой встретилась с ним взглядом.

– Как у вас нашлось на это время? У вас всегда так много дел, – сказала она.

– Я с радостью помогаю моему другу. Он позволил мне отработать на этом доме все мои идеи… – Он огляделся по сторонам. – Тут была моя тренировочная площадка, я пытался построить дом для семьи, семейный рай. Сейчас я гляжу по сторонам и что вижу? – Он положил руку на трубу домика. – Вижу, что у меня неплохо получилось.

– Ребятки, бегите в ванную, – велела Мэри. – Зиппора налила в ванну воды и теперь согревает вам одежду. Иначе вы простудитесь.

– Сейчас лето… – запротестовала Элайза.

– Да, и вы насквозь промокли. Идите, пожалуйста, к себе в комнаты, а на обратном пути можете достать в ящике маминого письменного стола деревянные фигурки. Принесите их сюда. Им место в этом домике.

– Да, – сказала Элайза серьезным тоном, стоя на одной ножке. – Спасибо, дядя Далбитти, домик просто фантастический.

Они наперегонки умчались наверх и оставили вдвоем Далбитти и Мэри, глядевших друг на друга в меркнувшем свете дня.

Холодный ветерок пробежал по коже Мэри; она зябко поежилась и посмотрела на длинное лицо Далбитти, его добрые глаза. На его щеке дернулась мышца; он ничего не сказал и встретил ее взгляд. Он стоял, слегка сжав опущенные руки. На его побритых утром щеках уже появилась тень щетины – Мэри очень хотелось протянуть руку и потрогать ее пальцами…

Мэри все уже знала, хотя ничего не было сказано. Брайант говорила, что надо держать под контролем все природные импульсы внутри нее и Лидди; сама Мэри все время смотрела в отчаянии на Пертви, так бесстыдно развлекавшегося с какой-нибудь молодой девицей; Лидди упомянула про первую ночь с Недом, и ее тон, ее выражение лица были полны экстаза.

Она кашлянула.

– Спасибо; я думаю, что Пертви был бы рад.

Он ничего не ответил и все еще смотрел на нее или мимо нее, она не могла понять.

– Про Пертви – мне так жалко, что я не повидался с вами в Париже…

Она подняла руку и с досадой обнаружила, что она дрожала.

– Сейчас это уже не важно. Спасибо за вашу помощь.

– Мэри, я должен вам объяснить…

– Нет, сэр. Дорогой Далбитти! Пожалуйста, не надо. А теперь извините – мне надо заняться детьми.

Он нерешительно смотрел на нее:

– Мэри… мисс Дайзарт…

Но она уже торопливо поднималась по лестнице наверх.

Вечером он пришел к ней в комнату.