Сад нераскрывшихся цветов

-- Ну вот, наконец-то... -- облегченно вздохнул человек, сидевший возле меня. От ослепившего света я не сразу сумел разглядеть его лицо, но по голосу узнал практически моментально. Как мне теперь казалось, его нельзя спутать ни с кем иным. Начал я с вопроса, который волновал меня больше всего:

-- Я умер?

-- Нет, -- лаконично ответил юноша и тут же, раздраженно вздохнув, продолжил. -- Ударился и потерял сознание на полчаса.

-- Вы тот Арлен, о котором говорила Леона?

-- Ты еще не пришел в себя? -- спросил брюнет, скривив уголки тонких губ от моего вопроса.

-- Упал... -- начал медленно вспоминать я, простонав от боли, пилящей затылок.

-- Почти, -- холодно произнес в ответ Арлен, направляя взгляд куда-то в сторону. Мне даже показалось, что в его глазах скользнуло своеобразное смущение, но от него тут же не осталось и следа. Строгость, которую я чувствовал и до этого, вернулась к своему хозяину. -- Мне жаль, это моя вина.

В конце концов, я окончательно очнулся, и туман, до этого мутивший разум, рассеялся, позволив мыслить яснее. Взгляд сфокусировался, боль стала монотонной, тянущей, но уже привычной. Хоть я и не двигался, боясь навлечь более сильную резь в затылке -- двигались мои глаза, в страстном желании разглядеть юношу получше. Черты его лица казались мне довольно интересными. Точеный подбородок, очерченные скулы, широкий лоб и аккуратный нос с едва заметной аристократической горбинкой делали его похожим на какого-то античного героя или на спесивого воинственного римлянина. А глаза, узкие от сардонического прищура, при ярком свете чудились медовыми, окаймленные темной полосой густых, но не слишком длинных ресниц. Тень на веки бросали черно-коричневые брови, своим цветом на пару тонов светлее, чем его слегка кудрявые волосы. Все вместе это могло создавать приятный портрет, если б не горделивый излом бледных тонких губ: в нем было что-то пугающее, даже больше, чем холод обманчиво теплых глаз.

-- В этом есть и моя вина, -- честно признался я, прикладывая руки к голове и ощущая, как ее стягивает тугая марлевая повязка, под которой податливо улеглись ватные пластины. Я хотел сказать что-то еще, но тут же меня перебил стон двери и звук стремительных шагов.

-- Вот они, -- указала в нашу сторону немолодая женщина в белом халате, которая, как оказалось, все это время была здесь. В нос ударил запах лекарств и медицинского спирта, и, наконец, я понял, что нахожусь в школьном госпитале.

-- Да уж, -- голос с едва различимой хрипотцой показался мне знакомым, и, с трудом повернув голову, я увидел мисс Элизабет. -- Вы везунчик, Уэбб. Что произошло?

-- Я задел этого юношу на лестнице, -- ответил за меня Арлен, поднимаясь со своего места и накидывая на плечи зеленый пиджак.

-- В последнее время, мистер Дарси, -- фамилию юноши женщина произнесла с явной иронией, -- вас становится слишком много. Пусть Уэбб сам ответит на мой вопрос.

-- Он не может, мисс. Хоть помощь из города было решено не вызывать, я вколола обезболивающее, которое немного усыпило его. Действие препарата не закончилось в полной мере, -- вмешалась в разговор медицинская работница, сбрасывая в ведро под столом какой-то мусор. -- Он ушибся головой, но даже зашивать не пришлось. Все обошлось.

Раздраженный тем, что обо мне в моем присутствии говорят словно о беспомощном больном, я приподнялся на кровати, удерживая перевязку на затылке ладонью. Мышцы теперь казались не мрамором, а ватой. Будто весь я был набивной игрушкой. Язык немного немел, но это не помешало мне возмутиться:

-- Арлен не заметил меня и задел случайно. Моя нога соскользнула со ступенек, потому я и упал.

-- Да ладно, -- махнула на меня мисс Элизабет. -- Мы тут не убийство расследуем, оставь это. Мне важно знать, что ты в порядке.

-- Я в порядке, -- вновь без сил падая на мягкую кровать, ответил я.

-- Значит, сообщать родителям необязательно? -- изломила светлые брови классная наставница в напряженном ожидании моего ответа.

-- Абсолютно, -- кивнул я, заставив ее расслабленно выдохнуть.

Тогда женщина повернулась к вальяжно облокотившемуся на стену юноше, в заметном бессилии погрозив ему пальцем, словно он был не будущим выпускником, а учеником младшей школы:

-- Твои выходки, Арлен, осточертели уже всем вокруг. Наличие знаний не дает тебе право мнить о себе слишком многое.

-- Извините, -- абсолютно бесстрастно ответил брюнет, взглядом соприкоснувшись с циферблатом настенных часов. -- У вас, кажется, урок.

-- А у тебя бесстыдство, -- бросила в ответ женщина, а после обратилась ко мне: -- Я зайду позже, Уэбб.

Едва моя классная наставница покинула помещение, оставив вместо себя лишь вкрадчивый запах парфюма, Дарси облизал пересохшие от напряжения губы и вновь сел возле меня. Он казался странным -- отстраненным, холодным и монолитным, словно надгробная плита, но в то же время тонким и изысканным, как трость из эбенового дерева. На дне его глаз покоился пытливый ум, разбавленный гордыней, презрением и небывалым горьким одиночеством. Арлен был книгой, которую мне хотелось прочесть настолько тщательно, насколько это было возможно.