Сабриэль

С острова по дуге прилетели четыре стрелы. Одна ударила в круг и просто-напросто исчезла. Остальные три пронеслись мимо цели и попали либо в камни, либо в море.

– Защита от стрел, – выдохнул Оселок. – Надежная, но удерживать ее трудно. Мы отступаем?

– Пока нет, – отвечала Сабриэль.

Она чувствовала, что в деревне позади них зашевелились мертвые; кроме того, теперь она наконец-то разглядела лучников. Их было четверо, они прятались по двое за крупными камнями у того места, где волнолом соединялся с островом. Выглядели они совсем юными, заметно нервничали и уже доказали, что большой опасности собою не представляют.

– Стойте! – крикнула Сабриэль – Мы друзья!

Ответа не последовало, но стрел с тетивы лучники не спустили.

– Как именуют главу деревни – ну, обычно? Как к нему обращаются? – поспешно прошептала Сабриэль Оселку, в очередной раз пожалев, что так мало знает о Древнем королевстве и его обычаях.

– В мое время… – медленно проговорил Оселок, вновь рисуя мечом защиту от стрел и сосредоточившись главным образом на этом, – в мое время… в деревушке такого размера… главный человек звался старейшиной.

– Мы хотим поговорить с вашим старейшиной! – закричала Сабриэль. Она указала на наступающую сзади гряду туч и добавила: – Пока не стемнело!

– Ждите! – донесся ответ.

Один из лучников во весь дух помчался от скал вверх по склону, к лачугам. Вблизи Сабриэль поняла, что это лодочные сараи или что-то похожее.

Спустя несколько минут лучник вернулся; за ним следом по камням, прихрамывая, ковылял мужчина постарше. При виде него остальные трое лучников опустили луки и вложили стрелы в колчаны. Оселок, в свою очередь, перестал поддерживать защиту от стрел. Сияющий круг повисел в воздухе еще мгновение и растаял, напоследок вспыхнув радугой.

Видно было, что глава деревни заслуживает того, чтобы зваться старейшиной, еще и в силу возраста – он медленно ковылял вдоль волнолома, заметно прихрамывая. Вокруг изможденного, морщинистого лица развевались седые пряди, точно хрупкие паутинки; двигался он с нарочитой осторожностью глубокого старца. Похоже, страха он не испытывал – ведь тому, кто и так одной ногой в могиле, бояться нечего.

– Кто вы? – спросил старейшина, дойдя до пролома и возвышаясь над бурлящими водами, точно какой-нибудь легендарный пророк. Поднимающийся ветер трепал ярко-оранжевый плащ за его спиной. – Чего вам надо?

Сабриэль открыла было рот, чтобы ответить, но Оселок уже возвысил голос:

– Я – Оселок, вассал и мечник Абхорсена, которого вы видите перед собой. Неужели таких, как мы, тут встречают стрелами вместо приветствия?

Старик помолчал мгновение. Его глубоко посаженные глаза так и буравили Сабриэль, словно он мог развеять любую иллюзию или морок одним лишь взглядом. Сабриэль не отвела взора, но краем губ шепнула Оселку:

– С чего ты взял, что вправе говорить за меня? И не лучше ли обратиться к ним по-дружески? И с каких пор ты мой мечн…

Она прикусила язык: старик откашлялся и сплюнул в воду. В первый миг она подумала было, что это и есть его ответ, но поскольку и лучники, и Оселок стояли спокойно, как ни в чем не бывало, ничего страшного явно не произошло.

– Дурные времена настали, – проговорил старейшина. – Нам пришлось бросить наши домашние очаги и переселиться в коптильни, променять тепло и уют на морские ветра и рыбную вонь. Многие из жителей Нестоува погибли, а то и хуже. В такие времена чужаки и путники редки и не всегда таковы, какими кажутся.

– Я – Абхорсен, – неохотно сказала Сабриэль. – Враг мертвых.

– Я помню, – медленно проговорил старик. – Абхорсен приходил сюда, когда я был еще совсем юнцом. Приходил упокоить призраков, которых завез к нам торговец пряностями, прокляни его Хартия. Абхорсен, значит. Я помню то сюрко, что сейчас на тебе, синее, как море на глубине десяти морских саженей, с узором из серебряных ключей. А еще был меч…

– Он хочет видеть меч, – подсказал Оселок ровным голосом, когда молчание слишком уж затянулось.

– Ах да, – вспыхнула Сабриэль.

И как она сама не догадалась! Осторожно, чтобы не встревожить лучников, она извлекла меч из ножен и подняла его навстречу солнцу, так, чтобы можно было ясно различить знаки Хартии – пляшущие по лезвию серебряные росчерки.

– Да, – вздохнул старейшина. Его плечи расслабились. – Это он и есть. Меч, заклятый Хартией. Она – Абхорсен.

Старик развернулся и заковылял обратно к лучникам. Осипший голос внезапно зазвучал как эхо того громогласного крика, с помощью которого рыбаки перекликаются через море:

– Эй, вы, четверо! Быстро наводите мост. У нас гости! Наконец-то помощь!

Сабриэль обернулась к Оселку и вопросительно изогнула брови: дескать, как понимать последние слова старика? К вящему ее удивлению, Оселок встретился с ней взглядом – и глаз не отвел.