Саботаж

– Когда я увидела, как вы беседуете с Лео, я вдруг усомнилась, что он сильней, – меж тем говорила она. – Мне это не понравилось. И теперь иногда я даже боюсь, что…

Она не сказала, чего боится. Фалько в преувеличенном, театральном недоумении поднял брови. Однако забеспокоился. И внезапно почувствовал, что надо срочно принять меры предосторожности. Он готов был вступить на зыбкую почву.

– Да вы шутите.

– Вовсе нет.

В медленном танце они оказались у самой эстрады. Взгляд певицы случайно упал на Фалько. Она смотрела на него сперва с удивлением, а потом, не нарушая ни ритма, ни звука, улыбнулась ему. «На веру мой совет возьмешь, и будет парень твой хорош», – сообщила она с нежной многозначительностью. Тогда Фалько подмигнул ей, сделал несколько шагов влево так, чтобы их с Эдди заслонили другие пары. Издали поглядывая на певицу, он видел, что она провожает его взглядом, а трубач, которому она, вероятно, успела подать незаметный знак, наблюдает за ним, улыбаясь глазами. Это не осталось незамеченным, понял он, посмотрев в лицо Эдди, однако та промолчала.

– Не могу себе представить, чтобы кто-то был крепче Баярда, – сказал Фалько. – Тверже его и его убеждений.

Эдди снова повела головой. Взглянула на певицу, потом на него:

– Я знаю, что говорю.

– Надеюсь, вы поделитесь своими выводами с Лео, – несколько фатовато сказал Фалько. – Любопытно будет послушать, что он-то думает по этому поводу.

– Поделилась уже.

– И что же?

– Он очень смеялся.

Они сделали еще несколько па. Эдди двигалась с прежней непринужденной легкостью, но тело ее словно одеревенело и отодвинулось от партнера.

– Все же удивительно дурацкая у вас, у мужчин, уверенность в своей правоте, – неохотно процедила она сквозь зубы. – И ваша круговая порука регулярно ставит вас в глупое положение.

Фалько промолчал. И стоически выдержал вонзившиеся в него без жалости синие клинки глаз.

– Вам не стоит больше с нами видеться, – неожиданно добавила она. – Я бы даже попросила вас об этом.

– Что же, попросите.

– Не вижу смысла… Знаю, что вы все равно не послушаетесь.

– Да, потому что иначе не смогу видеть вас.

Эдди замерла и вдруг отшатнулась от него, резко высвободив – почти вырвав, – руку из его руки.

– Да подите вы к черту.

Назад он с ними не поехал. Сказал, что возьмет такси, и остался на тротуаре, сунув руки в карманы и глядя вслед «воксхоллу». И простоял так довольно долго, с отрадой вдыхая свежий ночной воздух, рассматривая улицу – пустынную, если не считать вереницы такси, ожидавших клиентов, – цепочку фонарей, протянувшуюся до угла площади Пигаль, и горевшие в отдалении неоновые огни.

Внезапно в вышколенном мозгу вновь зазвучал сигнал тревоги. В темноте на противоположной стороне улицы Фалько заметил еще одно такси и, когда мимо проехал автомобиль, в свете его фар сумел даже разглядеть внутри два силуэта.

Париж, сказал он себе, обычное дело. Город наводнен машинами, где сидят личные водители, таксисты, любовники, друзья, полицейские, агенты и мало ли кто еще. И, разумеется, среди посетителей «Мовэз фий» найдется немало таких, кого ведут или охраняют. Автомобиль может ждать кого угодно, но Фалько был обучен не доверять случайностям и относить их к факторам риска. Слишком часто случайности приводят человека на эшафот или подставляют под нож в темной подворотне. А в его ремесле, где жизнь собственная и чужая зависит от того, орел выпадет или решка, городской пейзаж может стать неоценимым союзником или неумолимым противником. Секрет – в соблюдении правил. В том, чтобы не утратить навыки обороны и нападения: они помогут выявить опасность и действовать по обстановке.

Фалько вглядывался во тьму. Учитывай все способы, которыми враг может уничтожить тебя, вспомнился ему давний совет инструкторов. А когда переберешь все, отбрось их и подумай о том единственном, не учтенном тобой и непредвиденном, ибо именно им тебя и попытаются убрать. В один прекрасный день жизнь обрывается, и никто не знает, когда придет этот день. Или эта ночь.

Десять секунд он размышлял, насторожившись, как травленый волк, а потом решил не приближаться к подозрительной машине. Тем более что «браунинг» в номере отеля, а бритва за лентой шляпы – в клубном гардеробе. И потому ничего не остается, как быть настороже и никого не спугнуть. Он очень спокойно принял это обстоятельство как данность: делать нечего, приходится в бездействии стоять на тротуаре, обдумывая новый фактор – пока еще маловероятный, но возможный: и эта машина, и два силуэта в ней вступили в задуманную им игру. И по этой причине Фалько в ночной тишине, казавшейся такой мирной, старался привести мысли в порядок и выработать тактику.

Все сильно осложняется, подвел он итог. Слишком сильно.