Саботаж

– Он всегда с тобой кокетничает. Надежды не теряет. И это при том, что мы отлично знаем его нынешнюю жену Мари-Терезу.

– И нынешнюю любовницу Дору, – добавила Эдди.

Кюссен воспользовался случаем. Сперва с задумчивым видом облокотился о стойку, подперев ладонью изуродованную рубцами челюсть, а потом, словно в озарении, воскликнул:

– А давайте прямо сейчас нагрянем к нему! Позвоню, узнаю, есть ли у него что-нибудь подходящее на продажу.

– Прекрасная мысль, – поддержал его Фалько.

– Лучше завтра днем, – предложила Эдди.

Но Баярд покачал головой:

– Я не смогу. У меня важная встреча с Андре Жидом и Мориаком.

– Отправимся без тебя. Мы с Гупси проводим нашего гостя, – Эдди повернулась к Фалько: – Вы не против?

– Я – всецело за.

– Потом поужинаем и выпьем, а ты, Лео, к нам присоединишься.

Баярд погрузил нос в бокал, ехидно скосив глаза на Фалько:

– Берегитесь Пикассо и Гупси… Это сочетание просто гибельно. Выжмут вас как апельсин.

– Я не допущу, – пообещала девушка.

Заказали еще по коктейлю. Дружелюбная, умело изображающая легкую растерянность улыбка Фалько скрывала острое профессиональное любопытство. Он приехал сюда ликвидировать этого человека, и чем лучше узнает его, тем лучше будет для дела. Потому что Пикассо и его картина – только половина поставленной двойной задачи. Всему свое время.

– А почему вы уехали?

Баярд взглянул недоуменно:

– Вы о чем?

– Об Испании, разумеется.

Баярд поглядел на свой бокал и только потом осушил его. Потом перевел глаза на Эдди и вздохнул, словно примиряясь с неизбежным.

– Ваши соотечественники – люди очень недоверчивые, – сказал он. – Испанские летчики на нас смотрели косо, потому что мы, по их мнению, слишком много зарабатывали. Потом стали чересчур часто вмешиваться в наши дела, так что я счел за благо бросить эту затею… Говорю же, я не создан подчиняться. Однако борьбу не прекратил – веду ее на свой манер.

– Лео завершает работу над фильмом, – сказал Кюссен, всегда готовый погнать быка на пикадора.

– Да. Будет называться «Испанские небеса». Основан, разумеется, на собственном опыте. Я во всеуслышание заявлю, что западные демократии, боясь конфликта с Гитлером и Муссолини, вот-вот бросят Республику на произвол судьбы.

Эдди стряхнула пепел с сигары.

– «Политика невмешательства» – это подлость космического масштаба.

– Вопиющее бесстыдство! – с готовностью подхватил Кюссен.

– Конечно, – веско заметил Баярд. – Не понимают, что расчищают место для другой войны, стократ ужаснее.

– Как бы то ни было, ты ведь никогда раньше не снимал фильмы, – сказала Эдди.

– И что? Мало ли чего я никогда не делал? Я и самолет водить не умел, а стал командовать эскадрильей. Думаешь, съемки трудней, чем воздушный бой?

– «Испанские небеса» могут обернуться неудачей.

– Сомневаюсь. Но даже если и так, это будет блистательная неудача. Из разряда тех, что дороже иных побед.

Он по-прежнему взирал на Фалько немного свысока. Со снисходительным великодушием.

– Возможно, вам интересно было бы принять участие в съемках фильма? – произнес он медленно.

Фалько сдержанно кивнул, не выказывая чрезмерного воодушевления. Всему свой черед. Подойти к цели окольным путем. Не тащить силком в расставленные силки, а мягко, потихоньку подманить к ним жертву – и пусть шагнет в них сама.

– Вполне возможно, – сказал он.

– Вы серьезно?

– Разумеется.

– Что ж, тогда прекрасно.

Баярд хлопнул ладонью по стойке, как бы подводя итог разговору. Которым, кажется, остался доволен.

– Когда думаю об Испании, мне всегда на память приходит одна цитата, – сказал он несколько театрально. – «Поразительно, что представители рода человеческого, которым отпущен столь краткий век, так стараются причинить друг другу столько страданий». Это написал Сомерсет Моэм. Не случалось читать?

– Кое-что. Кроме того, мы с ним однажды плыли на одном пароходе и играли в карты. Он мне даже подарил свою книгу с дарственной надписью.

– Да что вы говорите?!

– Но я ее потерял.

– Неужели?

– Роман про шпионов. Сказать по правде, я был не в восторге.

«Сильно рискуешь, – прочел он во встревоженном взгляде Кюссена. – Недаром адмирал меня предупреждал держать с тобой ухо востро». Баярд так заинтересовался, что даже заморгал:

– Вы любите шпионские романы?

– Терпеть не могу, – Фалько сделал глоток. – Они для меня слишком затейливы.

В этот миг Эдди Майо что-то углядела в толпе у дверей и воскликнула:

– Ну вот, упомяни о черте… Угадайте, кого принесло на разговоры об Испании и романах!

Баярд взглянул в ту же сторону и сморщил лоб под непокорной челкой:

– Господи, вот только зануды Гейтвуда нам тут не хватало.

Фалько слышал про него. Американец, журналист, писатель. Новоприбывший заметил Эдди и Баярда и, бесцеремонно прокладывая себе дорогу в толчее, двинулся к ним – огромный, с растрепанной черной шевелюрой и неухоженными усами.

– Здорово, ребята, – запросто поздоровался он, опершись о стойку.

– Здравствуй, Гэт, – ответила Эдди.