С высоты птичьего полета

– А тот сон, о котором вы рассказывали?

Йозеф перевел дыхание. – Во сне она встретила меня в особом месте и сказала, что я не виноват. Она сказала… что у меня этом мире остались другие дела. И я понял, что держался за боль, за потерю, потому что боялся, что, если отпущу ее, то каким-то образом запятнаю ее память и потеряю ее навсегда. Но теперь, после стольких лет горя и боли, я понимаю, что все как раз наоборот, и, цепляясь за боль, я не позволяю никакой любви ворваться в мою жизнь. Я выжил. А теперь должен научиться жить.

– Может быть, мы оба должны, – задумчиво добавил Майкл.

Они сидели в дружеском молчании, и между ними угнездилась тяжелая истории Иозефа. У Йозефа закружилась голова от выпитого. Он не ел, и ему нужно было съесть что-то существенное. Собрав стаканы и пустую бутылку, он поднялся на ноги.

– Пойду попробую добыть чего-нибудь съестного, – сказал он, чувствуя себя эмоционально опустошенным. Когда он направился к двери, Майкл крикнул ему вслед. Йозеф обернулся. Встав на ноги, он обнял Йозефа.

– Спасибо, что рассказали мне свою историю. Я знаю, как это было тяжело.

Йозеф кивнул:

– Просто настало подходящее время.

Спускаясь по лестнице, Йозеф отметил, что ему в чем-то полегчало.

Глава 47

На следующий день после встречи в доме Хенри, Ханна, нервничала перед заданием. После бессонной ночи она рано поднялась и провела утро, прокручивая в голове маршрут, смазывая велосипедную цепь, собирая и пересобирая медицинскую сумку. Она занесла Йозефу посылку с едой, но когда он предложил ей чаю, поспешила домой и стала ждать. В приступах сильного страха она сосредотачивалась на мыслях о Еве, своей матери и Йозефе. Все эти люди – самые невероятные из героев – каким-то образом сумели найти в себе мужество совершить необыкновенное, отстоять правильное и сохранить человечность в мире, где человеческая жизнь совсем ничего не значила.

Слова Хенри, лидера Сопротивления, сказанные ей несколько лет назад, снова всколыхнули ее:

– Никто не знает пределов собственной храбрости, пока цена жизни не перевесит страх.

И все больше людей вокруг нее были готовы заплатить эту цену, и сегодня их мужество успокоит ее.

После обеда она заварила себе чашку чая и беспокойно наблюдала, как он остывает в руке, пока она ждала. Хенри дал приказ отправиться не раньше четырех часов вечера, поэтому она просидела целый час в ожидании, когда дедушкины часы в прихожей пробьют свое разрешение. Когда их глубокие, нежные тона прогудели четыре часа, она вскочила на ноги. На нее снизошла спокойная уверенность, наполнив тело сияющим теплом. Она вдруг ощутила присутствие матери в комнате, одобрительно кивающей с кресла у камина, и это вселило в нее надежду.

Ханна надела пальто, шляпку и быстро вышла из дома в мастерскую. Схватив велосипед, она задела им полку, и лежавшая на ней колода карт упала, приземлившись на пол рубашкой вниз. Кроме одной. Королевы червей. Она улыбнулась. Силы добра были на ее стороне и придавали ей храбрости, которая была так нужна.

Собирая карты, она подумала о Джо из Бруклина: посторонний, чуждый для ее мира, он был готов пожертвовать всем ради ее свободы. Эта воодушевляющая мысль была сейчас ей нужна. Она была обязана всем этим людям, пожертвовавшим ради нее своей жизнью и свободой. Ее незначительная миссия – всего лишь фрагмент, крошечный кусок головоломки картины нового мира, которую они создают вместе с непоколебимой надеждой на светлое новое завтра.

Она покинула задний двор и медленно покатила по закоулкам Амстердама, опустив подбородок, чтобы не привлекать к себе внимание. Каким бы опасным ни казалось задание, она удивились своему чувству, которое не испытывала давно, к забытому чувству самозабвения. Она, как и многие голландские дети, довольно рано научилась ездить на велосипеде, это было частью ее личности на протяжении всей жизни, частью того, что сделало всю нацию – голландцами. Она не ездила на велосипеде почти целых четыре года. Она крутила педали в холодный день и наслаждалась потоками ветра пролетающих мимо ушей, выбивающих из-под шляпы пряди волос и охлаждающих щеки. Погрузившись в эти чувства, на короткое время она ощутила вкус той свободы, которую, как она верила, им однажды доведется вкусить снова.

Свернув в сторону Дамрака, она снова насторожилась. Попасть на другой конец города иным путем было нельзя. И она понимала, скорее всего, здесь ее остановят.

Будучи сверхбдительной, она с удовольствием заметила, что успехи союзных войск стали влиять на количество немцев на улицах города. Солдат отозвали для более важных сражений, голод и болезни также привели к тому, что войска всюду поредели.

Проезжая улицу за улицу за улицей, она начала чувствовать уверенность, что удастся проехать через весь Амстердам без остановок. До тех пор, пока прямо перед окраиной немецкий офицер не появился перед ней и не поднял руку.

– Стоять.

Она нажала на педали тормоза и собралась с духом.

– Добрый вечер, фройляйн, – резко бросил он ей, оглядывая ее с подозрением. – Куда вы едете на велосипеде?