С видом на Нескучный

Пригодиться португальский не пригодился, но уж как было. Работала с английским и давно уже родным французским.

С будущим мужем познакомилась на институтской вечеринке. Высокий и симпатичный парень пригласил ее на медленный танец. Топтались на месте – какой уж там танец! Но Лина была на седьмом небе от счастья – еще бы! Русоволосый синеглазый красавец в голубых джинсах – не парень, мечта, она на такое и не рассчитывала.

Как потом выяснилось, синеглазый красавец выбрал ее случайно, как говорится, пальцем в небо. Особенно и не разглядывал. Да и что там было разглядывать: обыкновенная девочка с милым личиком и наивным, открытым взглядом, ничего примечательного. Видал он, красавчик, поинтереснее. К тому же девушка, которая ему нравилась, на вечер не пришла. Он заскучал и пригласил первую попавшуюся.

Лина влюбилась тем же днем, вернее тем же вечером, и напридумывала себе такого, что напрочь лишило бедняжку сна и покоя. Что вы хотите – первая любовь! И первый мужчина.

Почему он взял ее телефон? Не собирался же! И даже спустя несколько лет, прожив с ней три года в законном браке, родив дочь и разведясь без сожаления, Марк это объяснить так и не смог. Нет, никакого наваждения, о чем вы! Наваждение – это не про него, да и Лина… В общем, глупость. А кто в молодости застрахован от глупостей? А может, и наказание – сколько сердец он разбил, сколько из-за него было пролито девичьих слез!

После свадьбы, как очнувшись после тяжелой болезни или длительного запоя, он растерялся – как он мог? Как решился? В здравом уме и твердой памяти? А, ну да, вспомнил он, она залетела! Вот и плати, кретин, по счетам. Родители встали на сторону Лины. «Раньше надо было думать!» – сурово сказал отец. «У нас в семье подонков не было, – тихо и твердо добавила мать. – Хорошая девочка, приличная семья. Короче, женись. Если уж не смог… уберечься».

Сыграли свадьбу. Для Марка – кошмар, еле выдержал. Ему казалось, что это происходит не с ним, Марком Кирилловым, плейбоем и покорителем женских сердец. Он смотрел на все это действо как бы со стороны. Смотрел и тихо напивался. Ну и в итоге напился. Смутно помнил, что гремела музыка, Лина тащила его танцевать, а он… Он выдернул руку и грубо и громко выругался. Помнил, что все на него посмотрели, а она, эта дурочка, разревелась и бросилась прочь. Помнил, как отец упрекал, что он, старший сын, его опозорил. А брат водил в туалет, где Марк упал в объятия унитаза. А когда вернулся в зал, обалдел – его молодая жена плясала и, кажется, была счастлива. Неужели не чувствовала, не понимала? Или, хитрая, делала вид? Надеялась, вдруг срастется, сложится, стерпится – слюбится? Тьфу, дура. Ничего не срослось. Ушел он через три года. Собрал чемодан и ушел. Потому что больше не мог. Невыносимо. Невыносимо жить с нелюбимой женщиной. Невыносимо жить с умной, все понимающей и очень недоброй тещей. Еще бы ей его любить! Она-то все видела, все понимала – в отличие от своей слабоумной восторженной дочки.

Невыносимо жить с теми, кого не любишь. Дочь он тоже не полюбил. Не успел, был слишком молод, злился, что так глупо попался? Да, он трус и подлец. Но у него одна жизнь. Одна. Единственная и неповторимая. И он хочет любить, желать, быть счастливым! Это преступление?

В этом он себя убедил, так было легче. В конце концов, он их не бросил, платил алименты, раз в месяц звонил. Потом, правда, реже. И не приезжал. Не мог видеть дочь и понимать, что не испытывает к ней ничего, совсем ничего, даже умиления! Видеть несчастные глаза бывшей жены и злобные, умные и ненавидящие глаза бывшей тещи. Вот кто стерва, так стерва! Впрочем, ее можно было понять.

Зато к внучке приезжали его родители. Ну да, кроме него, в их семье подлецов не было. Но ничего, переживете. И еще – у их дочери был диагноз: внутричерепное давление. Вот почему малышка орала и днем и ночью. Засыпала на десять минут и снова кричала. Ребенок мучился головными болями. Кроме головных болей было много чего – гипертонус, не разогнуть ни ручку, ни ножку. Умеренная кривошея. Косоглазие, господи… дисбактериоз. Бесконечные поносы и срыгивание. Непереносимость материнского молока, в общем, не ребенок, а сплошные диагнозы.