С неба – в бой!

– Стой, падла! – бездумно закричал Сова, скорее от страха, чем в надежде действительно остановить противника. Он выстрелил, почти не целясь, из своего «макарыча», не попал, выстрелил снова, отскочил в сторону. Крот оказался более метким. Он взял упреждение, мгновенно рассчитав, куда дернется противник, поэтому со второго выстрела свалил Сову с ног. Сова взвыл от боли – судя по всему, пуля раздробила кость. Он резко рухнул вниз, нелепо выворачивая раненую ногу.

Востряков молниеносно и почти бесшумно упал на сырую землю, отполз метров на двадцать, стараясь не производить ни малейшего шума. За высокой поваленной березой он прилег, развернулся, пытаясь разглядеть, что происходит прямо перед ним.

Крот подошел к Сове, который перекатывался по земле, выл и скрипел зубами, коротко усмехнулся:

– Ну вот, еще одного взяли! А мне говорили, чтобы я не ходил!

На шум перестрелки от поля сбежались несколько человек. Кто-то тащил с собой фонарь, поскольку сумерки быстро начинали густеть – на расстоянии в пятьдесят метров в частом лесу уже ничего нельзя было рассмотреть. Высокий детина с фонарем склонился над Совой:

– Зачем ты его так стреножил? Он же сейчас базарить не сможет!

– Сможет! Понесли к машине.

– Гады! Гады! В больницу, в больницу! Что я вам сделал?

– Сейчас тебе будет больница. Там у нас хороший лекарь работает, – рассмеялся детина с фонарем. – Понесли!

Двое бандитов подняли Сову на руки, потащили его к опушке. Постепенно голоса стали затихать. Заурчали моторы. По опушке поля скользнул луч света – разворачивалась какая-то машина. Двигатель прорычал, мерно заработал, потом постепенно стал гаснуть в отдалении.

«Да, ты попал!» – сказал сам себе Востряков.

Он откинулся на спину и глубоко вздохнул. Он весь вспотел, руки слегка дрожали. Поднявшись, Семен сделал несколько шагов к опушке, прислушался. Везде было тихо. Только заливались неумолчным хором зяблики, вдалеке ухал филин, да издавали булькающие урчащие звуки лягушки, празднуя свою победу над зимой. Вся природа оживала в эти весенние вечера, поэтому было особенно омерзительно видеть рядом с собой кровь, грязь, боль, смерть и предательство.

Произнеся последнее слово про себя, Востряков вдруг неожиданно почувствовал, как коротко и остро кольнуло где-то под ложечкой. Как будто он, безоружный, мог сейчас противостоять целому отряду вооруженных бандитов! К тому же впутываться неведомо во что было противно здравому смыслу. Да и не так давно этот Сова был не прочь «замочить козлину московскую». И все же, все же…

«Ты спрятался в кусты в прямом смысле этого слова, друг мой! В конце концов, ты подрядился на работу, которую должен выполнить! Нет, так не пойдет! Надо все выяснить до конца! Будь что будет!»

После минутного колебания Востряков решительным шагом двинулся в сторону опушки, не соблюдая тишины и не обращая внимания на то, как ветки берез изо всей силы хлестали его по лицу. Он даже и не подозревал, что глубокая свежевыкопанная яма справа от него, которую он миновал, не обратив на нее сейчас ни малейшего внимания, даже утопив ногу в мягкой супеси, яма, сделанная всего несколько дней назад, и есть то самое вожделенное место, где еще недавно стоял ящик, до краев заполненный золотыми украшениями…

VIII Монастырск В те же часы

Бригада Тихона прибыла к гостинице «Центральная», когда уже стемнело. Водитель остановил грузовик на заднем дворе, около складских помещений. Здесь была всего одна небольшая площадка для автомобилей, где обычно разгружали продуктовые машины. Со стороны улицы ее заслонял невысокий бетонный забор и два огромных металлических контейнера для мусора, которые почти полностью закрывали обзор.

Тихон первым спрыгнул на землю, прошел к кабине. Пять бойцов быстро последовали за ним.

– Жди здесь, мотор не глуши! – скомандовал Тихон водителю. – Если услышишь автоматные очереди, гони к парадному въезду.

– А если менты привалят? – спросил водитель.

– Твое дело нас дождаться. На ментов внимания не обращай. Они к тебе не должны цепляться. Не до тебя им будет, – Тихон сплюнул на землю, усмехнулся. Потом повернулся к своей бригаде: – Стволы спрячьте под куртками. Но не застегивайте! Палить по моей команде.

Бойцы согласно кивнули.

Тихон достал мобильник, отщелкал номер Каштана. Но холодный женский голос упорно убеждал, что «абонент недоступен».

– Все. Пошли!