С. И. Вавилов и предыстория советского атомного проекта

4 мая на заседании Президиума АН СССР выступил с докладом «О работе с советским циклотроном» директор РИАНа В. Г. Хлопин [Там же. С. 60]. Целью доклада было проинформировать Президиум о важных исследованиях, проводимых на циклотроне, и получить дополнительную финансовую поддержку по его совершенствованию. Отмечалось, что пока циклотрон в основном используется как мощный источник нейтронов. В частности, упоминалось, что уже удалось «подтвердить и дать наглядное доказательство нового типа распада ядер тяжёлых элементов под действием нейтронов, сопровождающегося делением ядра на две части, близкие по массе» [Там же]. Фактически, речь шла о первом советском подтверждения открытия Гана и Штрассмана. Хлопин говорил также о начатых им работах по синтезу трансурановых элементов и о том, что нейтронное излучение циклотрона используют в своих работах учёные из ЛФТИ, ИХФ и 1‑го Медицинского института. В. И. Вернадский не мог присутствовать на этом заседании и обратился в Президиум АН СССР с запиской «О поддержке предложений В. Г. Хлопина по совершенствованию циклотрона РИАНа» [Там же. С. 59]. Вернадский подчёркивал, что работы на циклотроне РИАНа «уже привели к новым и крупным открытиям». Благодаря пуску циклотрона, говорилось в записке, обеспеченному усилиями В. Г. Хлопина и Л. В. Мысовского «впервые в истории радиоактивности наша страна заняла в ней одно из первых мест».

«Мы сейчас вскрываем,— продолжал В. И. Вернадский,— наравне с ними (т. е. западными учеными — В. В.) новые явления, связанные с распадением тяжёлых ядер тория и урана, и уже сейчас пошли по новому пути (здесь речь идёт о делении ядер урана под действием нейтронов — В. В.). Невозможно даже предвидеть, к чему могут привести эти новые открытия… Нельзя терять вскрывшейся возможности. Если мы не получим небольших средств, они пойдут вперёд, а мы остановимся» [Там же].

Эти небольшие средства (всего 60 тыс. рублей) были выделены РИАНу. Наиболее отличившиеся в работе по наладке и пуску циклотрона И. В. Курчатов, В. Н. Рукавишников, Д. Г. Алхазов, М. Г. Мещеряков и др. были отмечены денежными премиями. РИАН демонстрировал свою научную эффективность именно как передового ядерно-физического центра.

Можно предположить, что перевод Радиевого института в АН СССР , произошедший в 1938 г., и последующий за ним перевод ЛФТИ, УФТИ и ИХФ в академическую систему, свершившийся в мае 1939 г., был ускорен лидерами этих институтов, в какой-то степени, для того, чтобы лишить силы основной аргумент в пользу «фианизации» циклотрона и вообще «ядерных сил»: поскольку физика атомного ядра — область почти исключительно фундаментальных исследований, то она должна быть сконцентрирована в Академии наук, а значит в ФИАНе, так как последний — единственный крупный центр ядерной физики в АН СССР. И вот 15 мая 1939 г. в АН СССР, Наркомат среднего машиностроения (НКСМ), Госплан и Наркомат финансов направляется письмо СНК СССР, в котором сообщается, что «Совнарком разрешил Академии наук сосредоточить работу по исследованию атомного ядра в Академии наук СССР и выделить необходимые лимиты капиталовложений за счёт плана капитальных работ Академии на 1939 г.» (казалось бы, победа фиановской стратегии — В. В.). Но дальше в письме говорилось, что «одновременно СНК разрешил НКСМ передать АН СССР ЛФТИ» [Там же. С. 61]. Аналогичное решение примерно тогда же было принято в отношении УФТИ и ИХФ.

Ещё в конце 1938 г. А. Ф. Иоффе выступил с заявлением о своём несогласии с Постановлением Президиума АН СССР от 25 ноября 1938 г. 24 января физтеховцы А. И. Алиханов и И. В. Курчатов обратились с письмом к В. М. Молотову со своего рода протестом против пп. 2 и 3 этого постановления. В нём говорилось: