С чистого листа

— Черт. Хорошо она тебя обработала. Очень хорошо.

Юзи почувствовал, что закипает.

— Заткнись и слушай, — сказал он, сдерживаясь, чтобы не повысить голос. — Да, мы шпионы, но это не отменяет того факта, что мы люди. Человеческим эмоциям всегда есть место, даже в такой игре.

— Боже мой, она окончательно вскружила тебе голову. Эта женщина вскружила тебе голову. Что с тобой?

— Хочешь сказать, что представители разных культур не могут…

— Послушай себя, брат. Просто послушай себя. Послушай, что ты говоришь.

Повисло угрюмое молчание.

— Мой самолет вылетает через полтора часа, — спустя какое-то время проговорил Авнери. — Скоро мне нужно будет уходить.

Юзи не ответил.

— Послушай, — сказал Авнери, — я влез в это исключительно ради денег, но теперь ставки гораздо выше. Ни ты, ни я не понимали, во что ввязываемся. Так что, хочешь совет? Бросай все к чертям. Найди слик, который я для тебя подготовил, возьми новый псевдоним и сваливай из страны. Беги, брат, беги и не останавливайся.

— Но…

— Если замешано МРБ, кто знает, что происходит за кулисами? Один неверный шаг, и нам обоим конец. Тобой забавляются, как двухдолларовой шлюхой. Так что просто бросай все и беги. Делай как я. Вот такой совет. Хватит с нас.

— Но как же наши принципы? — не выдержал Юзи. — Мы уже так далеко зашли, нужно довести дело до конца. Если Иран станет ядерным, наконец-то появится противовес. Израиль и США прекратят задирать нос…

— Не кричи…

— А Россия? Если бы там не было ядерного противовеса, черт знает, что бы сейчас творилось.

Авнери стиснул кулаки и поставил их на стол.

— Знаю, это твоя любимая теория, — сдавленным голосом сказал он. — Но мы с тобой говорим о практике. О реальной жизни. О настоящем ядерном оружии, мать его.

— Послушай, я не отступаюсь от своих убеждений. Я верю в них. Я годами помалкивал в Бюро, сидел тихо, и видишь, к чему это привело. Теперь я не дрогну.

— Но откуда ты знаешь, что твоя доктрина статус-кво верна? Если ты ошибаешься, то на тебя, лично на тебя, может лечь ответственность за ядерную войну.

— Ты не работал в Иране, а я работал. Ты не знаешь языка, не знаешь культуры. Иначе бы ты понимал, что ядерный Иран — это единственная надежда региона. Потому что, пока Иран не перестанет быть мальчиком для битья, мира не достигнуть. Договориться могут только равный с равным. Все это знают.

— А если ты ошибаешься? Иран использует желтый кек, чтобы развязать ядерную войну. — Авнери изобразил маленькое грибовидное облако. — Миллионы погибнут. И случится это по твоей вине.

Юзи с налету хлебнул пива, как будто хотел погасить что-то внутри себя.

— Я не отвечаю за варианты, из которых мне приходится выбирать, — проговорил он. — Я не просил об этой ответственности; она сама меня нашла. Так или иначе, я должен отстоять свои убеждения: либо помочь Ирану стать ядерным, либо позволить, чтобы желтый кек уничтожили. Третьего не дано, не так ли?

— Просто уйди в сторону, брат. Просто уйди в сторону.

— Я не могу уйти от того, что считаю правильным. Ты не понимаешь — Моссад и МРБ просто слова, между ними номинальная разница. Номинально мы с Либерти по разные стороны баррикад, но у нас одно видение. У нас одно сердце. Это дорога будущего. Дорога мира.

Авнери глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла, собираясь с мыслями. Потом решился, взял Юзи за руку и посмотрел ему в глаза.

— Давно хотел тебе кое-что сказать, — проговорил он. — Может быть, следовало сказать об этом раньше. После смерти родителей ты стал другим. Я не психолог, но я вижу разницу. Эта история с Либерти — ей удалось зацепить тебя за живое. В МРБ умные стервецы. На них, как и на нас, работают психологи. Либерти нашла твое уязвимое место. Твоя ахиллесова пята, брат, — смерть родителей. Любовь нужна тебе больше, чем ты думаешь. Иранская оперативница докопалась до этого и завладела твоими мыслями. — Авнери поднялся из-за стола, взял чемодан и пальто. — Поверь, — сказал он, — ты сейчас не в себе. Найди слик. Возьми новый псевдоним. Оставь Либерти и вали к чертям из Британии, пока не поздно. Завейся куда-нибудь подальше. А там уже сиди и спокойно во всем разбирайся, не вмешиваясь в судьбы гребаного мира.

Юзи как будто ударили в живот. Он смотрел, как Авнери растворяется в суете аэропорта, и в горле у него нарастал ком. Оставив на столе десятифунтовую купюру, он поспешил вон из кафе и метнулся к ближайшему туалету. Заперев за собой дверь кабинки, Юзи швырнул об пол мотоциклетный шлем и стукнул кулаками по стене, скрежеща зубами, как эпилептик. Потом сел на корточки на полу, обхватив голову руками. Коль завел свою обычную волынку, отчего невыносимо зачесалось ухо. Юзи ему не отвечал. Так прошло несколько минут. Юзи ждал, что кто-то придет; наверняка кто-то слышал грохот, наверняка полиция аэропорта появится и заберет его. Но никто не пришел. Он еще долго сидел вот так, на корточках, в безвестной туалетной кабинке.