Рыцарь-разбойник

– Я подумаю. Прошу на размышление три дня, но, коли согласие дам, выставляю условие. Я хочу, чтобы таинство венчания проводил сам епископ Маленский, – твердо говорил Волков. – И чтобы венчание было в кафедрале города Малена, а таинство записали в кафедральную регистрационную книгу.

– Сие приемлемое требование, – согласились нотариусы, переглянувшись. – Мы передадим его графу, и думается нам, что никто против вашего желания возражать не станет.

– Ну, раз так, то теперь, господа, прошу вас быть моими гостями и отобедать со мной.

– Мы бы с радостью, – заверил его старший нотариус, – но хотим вернуться к графу сегодня, чтобы передать ваш ответ, а если сядем тут обедать, так до ночи приехать не успеем.

Как уехали они, Волкову стали подавать обед, а сидевший рядом монах в какой уже раз перечитывал бумагу.

– Очень щедрое предложение, – говорил он. – Госпожа Брунхильда получит достойное вспомоществование после смерти графа, главное – ей понести и родить. Но при ее-то привлекательности даже старый граф на то сподобится.

Умный монах был доволен, будто это ему предлагали поместье. Он буквально светился. Так улыбался, что кавалеру захотелось сжать свой рыцарский кулак и дать брату Семиону по его сияющей физиономии. Все дело было в том, что Волкову плевать было на поместье. Плевать! Он не собирался отдавать Брунхильду. И чем сильнее ее просили, чем больше ей сулили, тем меньше он хотел ее отдавать. Сейчас вот сидел и думал, как отказать графу. Только лишь об этом. А еще он думал о том, что она станет графиней и получит свадебный приз в две тысячи талеров и поместье по Вдовьему цензу, может, так ей будет лучше, но… станет ли лучше ему без нее? Нет.

Перебьется все-таки Брунхильда без графского достоинства. Перебьется без серебра и поместья. Она останется при нем. И даже женитьба на ней перестала казаться Волкову оскорбительной. Он уже и не вспоминал, что она была когда-то трактирной девкой. Плевать на то. Все, чего он сейчас хотел, так это того, чтобы она всегда находилась при нем, больше ничего. И если для этого потребуется вести ее под венец, то… он согласится.

И Волков нашел способ отказать графу. Он собрался сказать тому, что Брунхильда ему вовсе не сестра, а беспутная девица, подобранная им в деревне Рютте.

– …И неплохо бы в то поместье съездить, посмотреть, каково оно, – бубнил тем временем брат Семион.

– Дай-ка мне бумагу и перо! – велел Волков, не слушая его.

Пока монах отходил за письменными принадлежностями, на дворе послышался шум. Крики какие-то, и явно звучало его имя. Кавалер насторожился и прислушался. Так и было.

– Господин дома? Дома? – кричал высокий голос, обладатель которого готов был сорваться на плач.

– Что там еще? – Волков встал. – Мария, кто там?

– Я сейчас выясню, – пообещал монах и быстро пошел к двери.

Но не успел до нее дойти. Сначала в дом влетела перепуганная Мария, потом вошел Максимилиан, а за ним вбежал мальчишка. Это был младший сын жены Брюнхвальда. Кавалер не знал его имени. Парнишка не мог говорить, от волнения он подвывал и задыхался.

– Прекрати выть и успокойся! Говори, что случилось? – строго велел кавалер.

– Господин, – всхлипывал и подвывал мальчишка, – господин, ротмистра убили!

– Кого? – строго спросил Волков. – Да прекрати ты выть! Кого, говорю?

– Брю… Брюнхвальда, господин! Ротмистра Брюнхвальда.

– Кто? – мрачнея, спросил кавалер.

– Ротмистра Брюнхвальда, господин. – Мальчишка снова начал рыдать.

– Дурень, я спрашиваю, кто убил его? – заорал Волков. – Где он?

– Дома!

– Дома? У себя дома?

Но мальчишка завыл и, залившись слезами, сел на лавку, словно и не слыша кавалера.

Волков стал холоден, сух и деловит. Ни тени волнения, ни эмоций. Он опоясывался мечом, колючим взглядом осматривая своих людей. Все они глядели на него, ждали его слова, и он сказал абсолютно бесстрастно:

– Максимилиан, какого дьявола ждете? Бригантину, наручи, шлем, коня! И побыстрее! Сами тоже оденьтесь, арбалет и пистолет не забудьте.

– Сыч, поможешь мне? – крикнул Максимилиан, кидаясь к ящику с доспехами.

– Побегу коней седлать, – сказал Сыч и выскочил из дома.

До дома Брюнхвальда было неблизко, он находился за большим полем и стоял ближе к реке, там же, где располагались дома Рене, Бертье и нескольких солдат. Но брат Ипполит, пока седлали коней и надевали доспех, уже умудрился поспеть на место.

У входа в дом, на лавке, сидел молодой здоровяк Гроссшвулле, перед ним стояло ведро с водой, он обмакивал туда тряпку и смывал с себя кровь. Крови было предостаточно: она непрестанно струилась из рассеченного лба, из скулы, из оторванного уха.

Увидав Волкова, Александр сразу встал во весь свой рост. Лицо в крови и угрюмое.

Максимилиан помог Волкову слезть с лошади.

– Ну, что случилось?

– Побили нас, – вымолвил здоровяк, заливаясь кровью.

– А почему ты поехал с ротмистром? Зачем?

– Просил он, сказал сыры таскать, денег сулил. Меня господин Роха отпустил.

Кровь стекала по левой стороне лица и со лба по носу. Волков подошел поближе, осмотрел пострадавшего: