Рыцарь-разбойник

И Рене, и Роха стояли и удивленно смотрели ему вслед. Молчали, только переглядывались. Очень они были удивлены и самим событием, и временем, которое Волков выбрал, чтобы сообщить о нем.

А Волков сел на коня, повернулся к ним и добавил:

– Я приглашаю вас быть моими шаферами, господа. И передайте ротмистру Бертье, что его приглашаю тоже.

Может, только самые старые и самые опытные солдаты, давно загрубевшие от войн и походов, не волнуются пред сражениями. Они видели все много раз. Они видели и тяжелые осады, и большие сражения, и длительные кампании с бесконечной чередой кровавых стычек. Они знали и хмельные от вседозволенности победы, и горькие от крови и потерь поражения. Таких людей уже не испугать и не удивить. Но даже они не любили неопределенности. Им всегда необходимо что-то делать, шевелиться: либо идти вперед, упираясь, либо стоять насмерть; либо лезть на стену, либо восстанавливать ее после пролома; либо копать бесконечные траншеи, либо бросать все и бежать. Но нужно, нужно что-то делать. А для этого требуется приказ. Приказ дает ясность, убивает неопределенность. А неопределенность всегда страшна. Неопределенность разъедает солдата не хуже, чем безделье.

Сейчас неопределенность вдруг закончилась, появилась строгая и беспощадная ясность. Все наконец стало для Волкова на свои места. Никаких тебе «или».

И все его метания, его желание найти правильное решение, эта глупая надежда, что все обойдется без усилий и, смешно сказать, без крови, что ему удастся жить спокойно, как живут другие господа в своих поместьях, вдруг исчезли. Сразу и бесповоротно. Словно барабан за спиной сыграл сигнал «внимание». Дробь прокатилась и смолкла. Одно мгновение – и послышится другой сигнал: «Атака, средним шагом вперед!» Сейчас заорут сержанты, и строй солдат двинется на неприятеля.

И нападение на Брюнхвальда стало этим сигналом, этой барабанной дробью. И ничего теперь уже нельзя было изменить.

– Видит Бог, я этого не хотел, – сказал кавалер сам себе негромко.

– Что? – не расслышал его Максимилиан.

– Вычисти одежду, говорю, возьми малое знамя, возьми монаха, брата Семиона, и поезжай в поместье Малендорф, к графу. Отдашь письмо, что я тебе напишу, скажешь, что то, чего он так настойчиво искал, будет принадлежать ему. Я согласен. А еще добавишь, что я готов взять его дочь, Элеонору Августу, замуж на тех условиях, что они предлагают. – Волков говорил невежливо с молодым человеком, обращаясь к нему на «ты», и делал это намеренно.

Юноша смотрел на господина едва ли не с испугом.

– Я думал, вы дозволите мне побыть с отцом, – сказал он.

– Ты врачеватель? – сухо поинтересовался кавалер.

– Нет, но я…

– Тогда займись своим делом и выполняй то, что должен выполнять! – зарычал на него Волков.

– Да, кавалер. – Максимилиан опустил глаза. Он помолчал, потом опять взглянул на Волкова и спросил: – Мы отомстим за отца?

– А как ты думаешь? – в свою очередь спросил у него Волков.

– Зная вас, думаю, что вы им это не спустите, – сказал юноша. – Но это… Это я так думаю, может… Вы ведь вдруг свадьбу, кажется, затеваете. А я хотел бы знать…

– Ты ничего не должен знать, – строго прервал его кавалер. – Я твой капитан, а может, и полковник. Ты мой солдат, а солдат не должен знать ничего лишнего.

– Да, кавалер, – понял Максимилиан и замолчал.

– Сыч! – окликнул помощника Волков.

Сыч, ехавший позади, пришпорил коня и поравнялся с господином:

– Да, экселенц.

– Сегодня же поедешь на тот берег. Там сержант, кажется, Жанзуан его фамилия, собирает серебро с плотов. Найдешь его, он поможет тебе незаметно перебраться на тот берег.

– Значится, опять на тот берег, – вздохнул Сыч.

– Чего ты вздыхаешь?

– Да не люблю тот берег, все там не как у людей, да и сами людишки сволочи. Муторно там.

– Сволочи?

– Еретики каждый второй! А то и двое из трех! А что делать мне там? – спрашивал Сыч.

– Сходи на ярмарку, посмотри, что там и как. Приглядись, где сидят менялы и торговцы мехами, ну, и все дороги посмотри, что ведут к ярмарке.

– Сделаю, экселенц, – пообещал Сыч.

Волков взглянул на Максимилиана, тот улыбался. Улыбался с гордостью.

Глава 19

Наверное, епископ Малена обрадовался больше всех. И больше Волкова, и больше невесты, и больше ее брата, молодого графа фон Малена. Теодор Иоганн, девятый граф фон Мален, брат невесты, надумал Волкова вразумить и объяснить ему, что если не разослать всем приглашения на свадьбу за месяц, то многие не приедут, а иные и вовсе станут думать, что к ним проявлено неуважение. Но кавалер настоял на том, чтобы свадьба состоялась через неделю и что больше ему ждать нельзя, так как у него есть дела.

Это вызвало у графа раздражение, и он бросил высокомерно:

– Сие невозможно, добрый господин.

Волков спорить с ним не стал, а тут же молча встал и пошел к графу-отцу. Сказал ему, что свадьба графа с его сестрой Брунхильдой состоится сразу после его свадьбы с Элеонорой Августой. Граф-отец заверил его, что приложит все усилия, чтобы ускорить дело.