Рыцарь без меча

С тех пор, как Диаманта попала сюда, прошёл месяц, но она уже не считала дни — они были слишком похожи один на другой, с той только разницей, что с каждым днём ей становилось всё тяжелее. Несмотря на все старания, она допускала ошибки в работе, иногда от её внимания ускользал неподшитый край, или шов выходил неровным. Впрочем, она сдавала работу вовремя, так что наказание ограничивалось лишь бранью мастера и несколькими ударами плетью. Но однажды случилось то, чего она больше всего боялась: она не успела закончить работу к пятому колоколу.

Вставать с места, не закончив, было нельзя. Остальные швеи сдали работу и ушли, а Диаманта продолжала шить. Мастер подошёл к ней. У неё зародилась робкая надежда, что всё обойдётся. Но тяжёлая ладонь мастера легла ей сзади на шею, вынудив нагнуться вперёд. Просвистела кожаная плеть…

Диаманта вздрагивала всем телом, но от этого мастер только крепче держал её. Полуживая от боли, она перестала вырываться из-под его руки, но плеть снова и снова взлетала и со свистом опускалась на её спину. Вначале она уговаривала себя потерпеть, потом её захлестнул ужас, потом потом потемнело в глазах, всё куда-то поплыло… Диаманта надеялась, что потеряет сознание, и на этом пытка закончится. Но от каждого удара ей становилось только больнее. Её охватило отчаяние.

Наконец мастер прекратил и рывком заставил её выпрямиться.

— Хлеба сегодня не получишь! Не смей вставать, пока не закончишь работу! Чего ждёшь? Работай!

Диаманта покачнулась и едва не упала. Но всё-таки перевела дыхание, вытерла слёзы и стала дошивать рубашку, действуя машинально.

Она плохо помнила, как добралась до своей комнаты. Попила воды, провела мокрой рукой по лицу и легла ничком. Её колотила дрожь, спину раздирала боль, волнами накатывала дурнота. Только когда стемнело, Диаманта забылась в полусне.

Очнулась она утром от монотонного стука колотушки и крика коменданта: «Подъём!». Её мутило, разламывалась голова, малейшее движение отзывалось в спине резкой болью. Диаманта всё-таки попыталась встать. В глазах сразу потемнело от слабости, она чуть не упала. Ударил колокол. Она попыталась встать во второй раз, но не смогла. Опустилась на грубое серое покрывало и закрыла глаза.

Весь день она пролежала ничком, думая, что с ней теперь будет. Варианты были один хуже другого. Обессилев от страха и слёз, она на какое-то время забывалась тяжёлым сном, но вскоре снова просыпалась. С каждым пробуждением чувство обречённости становилось всё мучительнее. Она боялась, что за ней придут этой ночью — в Чёрный Город забирали по ночам.

— Эдвин! — в отчаянии прошептала Диаманта сквозь слёзы. — Эдвин, где ты? Пожалуйста, приди ко мне! Как я хочу тебя увидеть! Хотя бы во сне…

Прозвучал последний колокол, её соседи вернулись с работы и разошлись по комнатам. Наступила ночь, и в тишине Диаманта услышала на лестнице быстрые шаги. Сразу вспомнила, как забирали её соседку. У неё заколотилось сердце. Она встала, с ужасом глядя на дверь.

В комнату без стука вошли двое солдат с факелами и офицер. От яркого света стало больно глазам. Офицер резко спросил:

— Тебя зовут Диаманта?

— Да…

— Ты должна следовать за нами по приказу его величества. Собирай вещи!

— Но куда? Я… — проговорила она, изо всех сил сжимая рукой край стола.

— Молчать! — оборвал офицер. — Быстро!

Собирать было особенно нечего — Диаманта ещё днём положила свои записи, письмо, камень и ключ в карман платья, а сейчас просто взяла накидку.

Офицер направился на улицу, а следом — Диаманта под конвоем двух солдат. Они преодолели квартал и вышли на широкую улицу к чёрной карете с решётками на окнах, запряжённой парой лошадей.

При виде этих зарешёченных окон у Диаманты умерла последняя надежда на то, что всё обойдётся, и её не отправят в Чёрный Город. Она почувствовала невыносимую тоску и потеряла сознание.

Очнулась она оттого, что кто-то похлопал её по щеке. Карета подрагивала, снаружи мелькали факелы караульных. Знакомый голос произнёс:

— Диаманта! Диаманта! Ты узнаёшь меня? Я Эдвин!

— Эдвин… Неужели… это ты?

— Я, я! — в его голосе почувствовалась мягкая улыбка.

Она приподнялась и всмотрелась в его лицо.

— Так значит, это правда? Я действительно не из этого Мира?

— Конечно, нет! Как я рад, что ты нашлась!

— Куда мы едем? В Чёрный Город?

— Нет, что ты! Мы едем домой, в замок. Ты помнишь замок? Замок Варос?

— Плохо… смутно…

— Что с тобой сделали?! — прошептал он, но тут же взял себя в руки. — Не бойся, всё хорошо! Мы сейчас уйдём отсюда, и ты всё вспомнишь. Я с тобой. Сейчас всё будет хорошо, — ответил он с такой нежностью, что у неё всё сжалось внутри, захотелось плакать. Но слёз не было. Она только выдохнула:

— Эдвин… — и прижалась к нему.

Он погладил её по спине. Она напряглась и застонала.

— Тебе больно?

— Да… меня вчера наказали…

— Диаманта! Милая, хорошая моя! — Эдвин прикоснулся к её волосам, поцеловал в лоб, взял её за руки. — Скоро всё пройдёт, потерпи ещё чуть-чуть! Ехать осталось недолго, скоро мы вернёмся домой!

— Пожалуйста, не уходи, не оставляй меня! Мне плохо… мне страшно…