Рыцарь без меча

— Нельзя шуметь! Сиди тихо, а то получишь!

— Я хочу видеть коменданта.

— Это ещё зачем? Если чего надо — у меня спрашивай. Я-то тут на что?

— Мне нужна бумага и чернила.

— Переписываться не велено!

— Я буду писать для себя.

— Сказано тебе — нельзя! Сидеть тихо! — рявкнул тюремщик и захлопнул окошечко.

Тишину нарушала только возня крыс. Время тянулось очень медленно. Эдвин посмотрел на толстые стены, на запертую дверь и вдруг осознал, что придётся сидеть здесь семь лет. Что семь лет нельзя будет увидеть Диаманту, невозможно будет даже узнать, сумела ли она бежать. Семь лет придётся носить на себе тяжёлые холодные кандалы, стесняющие каждое движение… Он встал на колени и стал истово просить Мир Неба о помощи.

Когда тюремщик принёс еду и заглянул в окошечко, он увидел, что узник неподвижно стоит на коленях. Покрутил пальцем у виска и позвал:

— Эй, полоумный! Забирай!

Эдвин встал, звякая цепями, молча взял чашку с бурой жижей и деревянную ложку, осторожно сел на солому и, преодолевая отвращение, принялся за еду.

Медленно наступил вечер. В камере стало совсем темно. Эдвин позвал тюремщика и спросил:

— Ты можешь дать мне свечи?

— Не положено!

Эдвин некоторое время смотрел в зарешёченное окно, потом лёг, но сон не приходил. Очень хотелось снять кандалы, сырой холод пробирал насквозь, непрестанно шуршали и пищали крысы.

* * *

На следующий день в одиннадцать Диаманта с Мариеном уже ждали в приёмной судебной палаты — большого серого здания, примыкавшего к зданию городской тюрьмы. Мариена внутрь не пустили, а Диаманту провели через длинный коридор в просторный кабинет, где её ждали те же люди, что допрашивали Эдвина — судья, следователь и писарь.

— Садитесь, — кивнул следователь в чёрном. — Дайте вашу личную грамоту.

— Что с моим мужем? — спросила Диаманта, протягивая ему грамоту.

— Сейчас вы всё узнаете, — мягко произнёс судья. — Мы пригласили вас сюда именно для того, чтобы обсудить с вами участь вашего мужа и вашу собственную участь. К сожалению, преступление, которое совершил ваш муж, очень серьёзно — он активно распространял ложь, которая оскорбляет короля. Закон к таким преступникам крайне суров. Вашему мужу уже вынесли приговор.

— Какой, ваша честь?

— Семь лет одиночного заключения в кандалах без каких-либо сношений с внешним миром, а затем — пожизненная ссылка.

Диаманта побледнела и прошептала:

— О Небо…

— Вам плохо? Выпейте воды, — предложил следователь.

Она отказалась, но следователь протянул ей кружку.

— Выпейте, выпейте.

Она сделала глоток.

— Теперь о вас. Пока вы являетесь женой государственного преступника, вам запрещено покидать Тарину.

— Мои родители и брат живут в замке Варос. Смогу ли я навещать их?

— Нет. Но вам разрешено вести переписку с близкими, и они могут навещать вас. Эти условия вам ясны?

— Да, ваша честь.

— Тогда подпишите эту бумагу.

Диаманте протянули лист, она пробежала его глазами. «…Я осведомлена о том, что нарушение вышеозначенных указаний, данных мне судом его величества, является государственным преступлением…»

Помедлив, Диаманта взяла перо и подписала.

— Хорошо, — кивнул судья. — Далее. Заключение вашего мужа будет долгим. Всё это время вам нужно будет на что-то жить.

— Я буду работать.

— Правильно. Ваше теперешнее положение обязывает вас работать. У вас нет другого выхода. Только учтите, что отныне вас запрещено принимать на должности, где вы могли бы тем или иным образом распространять возмутительную ложь, за которую наказан ваш муж.

— Что это за должности?

— Учительницы, гувернантки, переписчицы и прочие подобные. До сегодняшнего дня вы давали уроки, но теперь это вам категорически запрещено.

— Кем же я могу работать?

— Вы женщина образованная, но сейчас это, увы, не имеет никакого значения. Можете работать на любой работе, соответствующей вашему положению — ну, например, прачкой или судомойкой. Если повезёт, найдёте место служанки.

Диаманта спокойно кивнула.

— Как я могу облегчить положение моего мужа? Какие вещи можно ему передать? Или нужны деньги, чтобы улучшить его условия?

— Передавать ему какие-либо вещи строго запрещено, — ответил следователь. — Но помогать ему деньгами вы можете. Обратитесь за этим к коменданту.

— Главное — знайте, что всё это не имеет никакого смысла, — добавил судья.

— Что значит «не имеет»?

— А какой смысл помогать человеку, который считается вашим мужем, но которого вы больше никогда не увидите?

— Как? Вы же сказали, что после тюрьмы его отправят в ссылку! Разве я не смогу поехать туда вместе с ним?

— Конечно, нет.

— Но почему, ваша честь?

— Это безумие! Неужели вы решитесь навсегда оставить родных, свой дом и отправиться в глухой край, где будете жить в тяжёлой нужде до самой смерти?! Можете проститься с надеждой на встречу с мужем. Её не будет, — произнёс судья с нажимом. — Не будет никогда!

На некоторое время повисла тишина. Диаманта сидела, до боли сжав руки, и смотрела на стол перед собой, мысленно повторяя: «Это ложь. Это ложь».

Следователь произнёс:

— Все ограничения, которые мы вам только что назвали, касаются не вас лично, а вас как жены государственного преступника. Вы понимаете?