Рваные судьбы

– Нет, служить он уже не будет, – сказал Захар. Он с минуту помолчал, как будто решаясь, говорить или нет, а затем продолжал: – Понимаешь, на войне всё сложно и неоднозначно. Он парень смирной, но не терпит несправедливости и глупости. А их командир именно таким и был, заносчивым и недалёким. Столько ребят зря угробил. И управы на него, гада, не было. Исполняет свой долг, выполняет приказы свыше – вот и слава ему, и почёт. А то, что бойцы при нём не выживали, так это мало кому в глаза бросалось. К тому же, хам был страшный. Вот Павел как-то и не сдержался, ответил ему как следует. А такие оскорблений не прощают. Брат мой под трибунал попал. Да хорошо ещё, хоть руки не распустил, товарищи удержали. Два года ему дали.

Шура слушала мужа и качала головой.

– Вот он в конце осени освободился, – продолжал Захар. – Сейчас дома, в Якутске. Но скоро приедет сюда. Там делать особо нечего. А здесь, может, что-нибудь да и выйдет. Жить, правда, ему негде. Вот я и подумал, что поживёт он здесь, у нас.

Это звучало скорее как вопрос, но Шура и не думала возражать. Во-первых, это было бесполезно. Если Захар говорил на эту тему, значит, это уже дело решённое. А главное, ведь речь шла не о постороннем человеке, а о родном брате её мужа. Шура только спросила:

– Когда он приедет?

– Где-то к февралю, – ответил Захар, вставая из-за стола. Он поцеловал маленького Толика, обнял жену и отправился снова на работу.

Шура поведала матери и сестре историю Павла и сказала, улыбаясь:

– Может быть, тебе снова повезёт, и у вас с ним что-то получится?

– Шура, ты что-то не то говоришь! – насупилась Вера. – Ты что, сваха?

– Ты напрасно обижаешься, Верочка, – ничуть не смутилась Шура. – Просто я очень хочу, чтоб ты была счастлива.

– Тьфу! – воскликнула Вера. – А вы спросили у меня, надо ли мне это?

– Ну ладно тебе, не горячись, – успокаивала её сестра. – Время покажет. А может, и надо?

Вера ничего не ответила. Только отмахнулась, как от назойливой осенней мухи.

12.

В середине февраля Захар встретил на Харьковском вокзале Павла, привёз его в Чугуев и привёл в дом Лизы. Все женщины, и даже Вера, украдкой, с интересом рассматривали «брата-сибиряка», как назвал его Захар. Было что-то схожее в фигурах братьев, но внешне они были абсолютно разные. У Павла были мягкие черты лица, он был очень красив. Прямой ровный нос, высокие скулы, красивый, но не волевой подбородок, в меру полные губы и голубые, как небо, глаза, в обрамлении густых чёрных ресниц – всё это чудесным образом соединялось в лице Павла, придавая ему почти идеальную красоту. Единственное, чего ему, возможно, не хватало, так это особого огня в глазах, говорящего о жизнерадостной неутомимой натуре. Павел был скорее пассивен и ленив душой. Но это не помешало ему впоследствии сводить с ума всех девушек в округе, хотя ему самому сразу приглянулась именно Вера. Его с первой встречи потянуло к этой живой, эмоциональной, деятельной, и вместе с тем такой хрупкой и беззащитной молодой женщине. Он почти угадал её силу, которой ему самому, возможно, не доставало в жизни, и одновременно почувствовал какую-то сокрытую обиду и ранимость её души, которую она никому не хотела показывать.

«Удивительная женщина, – отмечал про себя Павел, – её хочется защищать и оберегать, и в то же время хочется укрыться за её хрупкой, почти девичьей, спиной от бед и невзгод, от всего мира».

Вера же, наоборот, осматривала Павла критическим и почти равнодушным взглядом. Ничего особенного в нём, кроме прямой спины, ровных ног и приятного лица, она не отметила. Но этого было ещё недостаточно, чтобы зажечь и заинтересовать Веру, тем более что немногим больше года прошло с тех пор, как её бросил муж, и рана была ещё глубокой и кровоточила. Вера не хотела новых отношений.

Павла поселили в доме, в комнатке, которую ещё недавно занимали Захар с Шурой. Лиза, в отличие от Веры, сразу прониклась симпатией и уважением к молодому мужчине. Она мгновенно и безошибочно уловила его доброту и мягкость характера.

Павел охотно помогал ей по дому и по хозяйству, с радостью развлекал маленькую Валечку, а главное, так проникновенно смотрел на Веру, что Лиза не сдерживалась иной раз и говорила дочери:

– Посмотри, какой мужчина. И по дому, и с ребёнком. А на тебя как смотрит! Ну чего тебе ещё надо?

– Мама, пожалуйста, отстаньте, – отвечала Вера. – Я не просила его мною увлекаться. Вот напасть на мою голову. И вообще, с чего вы взяли, что я собралась замуж?

– А он ещё тебя и не звал, – заметила мать. – Но, если позовёт, дурой будешь, если откажешь. За ним вон все девки убиваются. Глядишь, второй раз, может, и не предложит.

– Если он вам такой хороший, вот сами и выходите за него, – сказала, смеясь, Вера.