Рваные судьбы

Захар, женившись на своей Шурочке, перебрался жить к ней, поскольку своего жилья здесь не имел. Ну не мог же он, в самом деле, привести молодую жену в казарму, когда есть, хоть и небольшой, но всё же дом, крыша над головой. Вот и зажили все вместе, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Как-то разместились. Шура с Захаром в отдельной комнатушке, а Вера, Валечка и Лиза – в общей комнате.

Молодые женщины продолжали работать в городской столовой. Захар заезжал за Шурой после работы, чтобы отвезти её домой. Девчата-официантки завистливо поглядывали на Шуру и кусали губы, жалея, что не удалось им самим заполучить такого видного мужа. Иногда, когда успевала, с ними ездила и Вера. Но, бывало, она задерживалась на работе, сдавая смену в буфете или помогая девчатам помыть посуду, и тогда шла домой одна. Захар не соглашался ждать ни минуты, как ни уговаривала его Шура. У него был очень крутой нрав, он не любил повторять дважды. После первого вопроса или просьбы, оставшейся неудовлетворённой, мог политься сплошной поток брани и недовольства, особенно если Захар был нетрезв. О, тогда было лучше не попадаться ему под руку или на глаза. Зато, проспавшись, он даже не помнил, что накануне обругал или чуть не избил кого-то.

Захар страшно ревновал Шуру, хотя она никогда не давала повода к ревности. Она всегда была верна и предана мужу. Про неё и до замужества никто не мог сказать ничего дурного, а, выйдя замуж, она и подавно не собиралась гулять. Зато сам Захар не брезговал подмигнуть одной девушке или ущипнуть за зад другую, притом, что любил свою жену.

В последнее время он всё чаще говорил Шуре:

– Ну что это за работа – вилять задом перед офицерами?

– Захар, перестань говорить глупости, – возражала Шура. – Мне нравится моя работа. И, к тому же, офицеры ведут себя пристойно. Они же знают, чья я жена.

Но Захар понял это по-своему. Он закипал:

– Значит, пока ты не была моей женой, они всё же позволяли себе вольности?!

Шура видела, как наливаются кровью его глаза, и вздувается синяя вена на виске. Она спешила исправиться:

– Конечно, нет. Главное, что я не позволяла никому вольностей. Даже тебе. Помнишь?

Она наклоняла к мужу улыбающееся ласковое лицо и целовала его в щёку, губы. Захар постепенно успокаивался. Но через время он снова возвращался к этой теме. И всё начиналось с начала, словно в первый раз:

– Зачем тебе нужна эта работа?

И так далее…

10.

В конце осени Вера получила письмо из Курска. Ей принесла конверт почтальонша Ира прямо домой. Вера вскрыла конверт и дрожащими руками достала письмо. По мере чтения лицо её менялось. Она широко раскрыла глаза и ртом стала хватать воздух, как будто задыхалась. Затем она побледнела, а потом лицо её посерело и как будто бы постарело за секунду лет на двадцать. Стон, скорее крик боли, вырвался из её груди. На крик прибежали мать и сестра. Они испугались, увидев Веру, сидящую неподвижно и устремившую потухший взгляд в одну точку. Из рук выскользнул исписанный листок бумаги. Шура наклонилась и подняла письмо.

– Что там? – спросила Лиза. – Прочти.

Шура прочитала вслух письмо. Верина свекровь писала, что от Юры пришло письмо. Что он уже давно живёт у одной женщины. Сначала он просто работал у неё по хозяйству, а потом сошёлся с ней и не собирается возвращаться. Женщина была старше него, без детей, имела большой дом, скотный двор. «Прости, Верочка, если сможешь, Юру. Я ему написала, что это непорядочно. Но он ответил, что к тебе не вернётся. Ещё раз прости нас».

– Вот ведь сволочь какая! – в сердцах воскликнула Лиза. – Гнида! Оставить жену с годовалым дитём, одну, в такое трудное время! Ах, подлец. Чтоб ему пусто было! – ругалась она.

– Мама, не надо, – тихо попросила Шура. – Погодите.

Она присела к сестре и обняла её за плечи. Вера не шелохнулась.

– Вера, миленькая, не сиди так, молча, – нежно сказала Шура. – Поплачь, не держи в себе. Надо поплакать, боль слезами выйдет немного.

И, словно она только этого и ждала, Вера вздохнула глубоко ртом и разразилась громкими безутешными рыданиями, сотрясаясь всем телом. Слёзы жгли глаза, боль разрывала грудь.

– Как он мог? Господи, как он мог? – причитала она, всхлипывая и захлёбываясь слезами. – Ведь мы были так счастливы, мы такое пережили вместе. Как же так можно? Как же можно так быстро всё забыть? Растоптать нашу любовь?! Что же теперь будет?

– А и ладно, дочь, – сказала Лиза. – Ничего, погуляет, и вернётся.

– Что вы, мама, – укоризненно посмотрела на мать Шура. – Разве можно такое простить? Что угодно, только не предательство и трусость!

– Да, и правда ведь, – покряхтела Лиза, – что это я говорю? Совсем из ума выжила. Просто я хотела сказать, что не стоит из-за него слёзы лить и душу рвать. Слаб он духом оказался. Кобель он обыкновенный. И, если бы не сейчас, так потом всё одно предал бы.