— Ой, спать-то как хочется! — Красавчик широко зевнул.
— Обер-лейтенант разрешил, — отозвался Кинцель, — даже определенно приказал! Пойдешь?
— А то!
— И я с тобой. Высплюсь впрок.
Они чуть помедлили и побрели в направлении их блиндажа. Юргена с собой они даже не позвали. По всему выходило, что Юрген — командир их группы. Они еще не настолько прониклись этой мыслью, чтобы спрашивать у него разрешения уйти, но безропотно подчинились бы, если бы он приказал им остаться. Они и медлили в ожидании такого приказа, но его не последовало — им же лучше! И то, что Юрген остался, их только порадовало. Настоящий командир! Все изучит, все продумает, составит план действий, им останется только выполнить.
Юрген, в свою очередь, даже головы им вслед не повернул. Пусть поспят парни, дело нужное. Он бы и сам с удовольствием придавил минуток эдак триста, но… Он все поводил и поводил биноклем, прикидывая, как лучше подобраться к динамику. Может быть, проползти сначала вон к тем кустам ольхи? До них метров триста, и они в стороне от динамика, даже чуть ближе к позициям иванов, но ведь прямой путь даже и в мирной жизни — не самый близкий. А на войне он так и вовсе зачастую прямой путь известно куда. Так, значит, к кустам ольховника, оттуда метров семьдесят до окопчика левого секретчика. Подползаем, тихо снимаем и наваливаемся на Вернера. Если тихо не получится, то накрываем Вернера гранатами и сматываемся к кустам. Можно даже бегом. У них будет минута-другая, пока иваны прочухаются. Да и стрелять они будут в направлении взрыва и наших окопов, а мы метнемся в сторону. А уж потом под прикрытием кустов ползком возвращаемся обратно.
Вдруг колыхнулась ветка на ольхе. Птица? Но никто не взлетел. Да и не было здесь птиц, облетали они позиции и ничейную полосу стороной или высоко в небе. У птиц, в отличие от людей, инстинкт самосохранения есть, они в пекло не лезут. Так, неспешно размышляя о жизни птиц, Юрген неотрывно смотрел на кусты, пять минут, десять, пятнадцать. Наконец, его терпение было вознаграждено. Вновь вдруг колыхнулась одна из веток. Не ветер, не птица, не пуля. Оставался — человек. Охотник, который стоял на нумере и ждал, когда три козла под его выстрелы выскочат. Не дождется.
Юрген с удвоенным вниманием и втрое меньшей скоростью стал обшаривать каждый метр местности. Обнаружил проволоку, что тянулась параллельно траншеям метрах в пятнадцати перед динамиком. Проволока была скрыта в траве, быстро вымахавшей после прошедших дождей, но в одном месте была проплешина, в ней и поблескивало. Не успела проволока пылью покрыться, знать, недавно поставили. Как и мины.
А еще Юрген заприметил очень удобную ямку, достаточно глубокую, судя по количеству набросанной по краям земли, несвежую, потому что земля травой поросла, и вытянутую, как будто два снаряда рядом попали. Ну а в том, что два снаряда вырыли, три солдата легко схоронятся. Туда и поползем.
Следующий час Юрген изучал каждую кочку по дороге к воронке, он эти двести метров раз десять мысленно туда-сюда прополз, не меньше. Умаялся с непривычки — жуть! Хорошо, что ужин скоро. Зашел в блиндаж, крикнул: «Подъем!» Красавчик с Кинцелем вскочили как заведенные, встряхнулись, схватили котелки, бодро отправились вслед за ним к кухне.
Двинулись они около полуночи. Гиллебранд сказал, что прошлой ночью Вернер начал вещать около двух, подгадывая под смену караулов, чтобы больше народу охмурить. А еще Гиллебранд приказал, чтобы половина роты не ложилась спать и была наготове, вдруг что не так пойдет и возвращающихся придется поддержать огнем. Парни пожали им руки напоследок, пожелали удачи, сдержанно, по-мужски. На Юргена это произвело неожиданно сильное впечатление. Приятно, когда в тебя верят, приятно, когда тебя ждут.
Они гуськом добрались до гнезда наблюдателя, прислушались. Тихо. «За мной», — сказал Юрген и первым перевалил через бруствер. Поползли к воронке. Ночью да на брюхе у Юргена не так хорошо получалось, как давеча днем в мыслях. Все кочки были на месте, но к ним добавились и выбоины, кротовые норы или что-то еще — не разобрать, темень. Противники как сговорились, ни одной ракеты. Иваны не хотят динамик светить, немцы — охотников. В темноте и дальние ориентиры, которые наметил Юрген, не так, как днем, выглядели, а то и вовсе сливались с фоном. Но недаром он все же с биноклем целый день просидел, не промахнулся мимо воронки. Они сползли в нее, полежали немного, унимая сильно бьющиеся сердца. Потом Юрген с Красавчиком дальше поползли. До проволоки было метров тридцать, они на них потратили пятнадцать минут. Ощупают все перед собой руками, сдвинутся на полметра, опять ощупывать принимаются, и так до тех пор, пока рука Юргена не коснулась проволоки. Сделали, как заранее договорились: Юрген достал кусачки, Красавчик взял проволоку двумя руками, Юрген проволоку перекусил, Красавчик осторожно положил концы на землю. Вот и все, можно было назад в воронку двигать, теперь оставалось — ждать.